Джеймс Кори - Восстание Персеполиса

Интервью вел молодой человек, по-видимому, хорошо известный системе Сол и Медине. Он кивал и поглаживал подбородок в манере древнего мудреца, внимающего глубокой мистической истине. На фоне его серьезности Фиск выглядела еще более грозной.

– А теперь, по вашему мнению, ситуация стабилизировалась? – спросил ведущий.

– Можно надеяться, что так, – сказала Фиск, одновременно отрицательно качая головой. – Когда я вижу, какое терпение выказывает нынешняя администрация и каким насилием на него отвечают, мне… нет, это, конечно, не гнев. Стыд. Мы называли себя цивилизацией, культурой, а все, что мы можем предложить, – этот вот бандитизм. Мне остается только надеяться: людям, поверившим, что такие дела оправданны, тоже стыдно за свою глупость.

Эту фразу написал сам Син и переслал Фиск. Она повторила ее так, будто мысль только что пришла ей в голову, – и вполне убедительно.

Из всего, сделанного им на Медине, Фиск с Лаконским Конгрессом Миров оказались наибольшим успехом. В остальном: ускоренном графике продвижения «Бури» в систему Сол, вскрытии подполья, управлении станцией – имелись темные пятна.

Катастрофа длилась пять и три четверти часа – от старта корабля Джеймса Холдена до полного восстановления функционирования станции Медина. За это время были убиты его лучший осведомитель и приданная ему команда поддержки, повреждены внешние датчики станции, нейтрализованы силы десанта, взломаны камеры заключения, безвозвратно упущены пятьдесят два заключенных, двадцать кораблей Союза ушли неизвестно за какие врата и был взят на абордаж и угнан «Предштормовой».

Это было, безусловно, величайшее из известных Сину поражений службы безопасности, а он, губернатор Медины, большую часть этого времени прятался в общественном туалете. Унижение камнем лежало в животе, и было отчетливое ощущение, что оно останется там навсегда.

Все решения, принятые с его прибытия на Медину, являлись теперь в свете этого поражения, и он рассматривал каждое как рану на коже. Если бы он с самого начала был осмотрительнее с населением – остался бы Касик в живых? Если бы он ответил на покушение более точечными мерами, набрало бы подполье меньше последователей и союзников? Если бы он не внес смятение в структуру службы безопасности, удалив Танаку, – успела бы служба вскрыть подполье и предотвратить случившееся?

Список можно было продолжать до бесконечности. Каждый сделанный им выбор – отправка «Предштормового» вопреки предупреждению Дэвенпорта о недочете в команде, отсылка Джеймса Холдена на Лаконию вместо подробного допроса здесь, поощрение Трехо к преждевременному переходу «Бури» в систему Сол – все это привело его сюда. В каждом случае он где-то ошибся. Неважно, насколько разумным представлялось решение тогда, насколько простительны и незаметны были его просчеты, окончательное доказательство яснее ясного. Он отнесся к народу Медины словно был для них вождем, а не надсмотрщиком. Надзирателем. И они отплатили ему насилием, убийствами, бесчестьем. Все это теперь стало данностью.

Дистанцироваться от поражения было невозможно. Случившееся в его вахту ему и исправлять. И касается это не только Медины. Теперь Син понимал. Его уполномочили управлять империей отсюда, из ее центра. А значит, надо сокрушить подполье, куда бы оно ни бежало. Где бы ни вынырнуло из свежей кучи навоза, оставленной после себя Союзом. Син видел в Медине станцию, которой ему предстояло управлять, логистический центр светлого будущего человечества.

Он ошибался.

Система звякнула, извещая о запросе на связь. Син осмотрел себя на мониторе, пригладил волосы и оправил мундир. Выглядел он не образцово. А что поделаешь – шли первые дни реабилитации его карьеры.

Син ответил на вызов. На экране появилось женское лицо и мелкая подпись под ним: кто она и какое имеет к нему отношение.

– Лейтенант Джиллмет, – жестко кивнул Син.

– Контр-адмирал Сонг с «Глаза тайфуна» запрашивает связь от командующего к командующему, губернатор.

– Конечно, – разрешил он.

Монитор мигнул. Син еще раз оправил мундир и тут же устыдился. Жест выдавал неуверенность, пусть даже никто его не видел.

Появилась контр-адмирал Сонг. Ее широкий рот вежливо улыбался. Световой лаг почти отсутствовал. Следовательно, «Тайфун» на подходе к вратам.

– Губернатор Син, – начала она, – рада вас видеть.

– И я так же, – ответил он.

– Мы подходим к вратам, – сказала Сонг и отвела взгляд. – Очень сожалею, по в свете недавних событий вынуждена задать вам вопрос. Можете ли вы гарантировать, что переход безопасен?

Син вжался в спинку кресла.

«Конечно, безопасен, – просилось на язык. – „Тайфун“ может проходить врата, и никакой пират не выскочит из других врат в секунды до сглаживания опасного пика кривой. Вы и ваш экипаж благополучно закончите рейс и займете свое место – защитника пространства колец».

Он проглотил эти слова. Они оставили в душе новый шрам – еще одно доказательство его неуверенности.

– Я не получал новых предупреждений от службы безопасности, – сказал он. – Мы не наблюдаем кораблей на подходе к другим вратам, и у меня нет причин подозревать вмешательство каких-либо маргинальных элементов. Но, с вашего позволения, я хотел бы проконсультироваться со своим шефом безопасности для полной уверенности, что риск минимален.

– Буду вам благодарна, – кивнула Сонг, интонацией выразив: «Сожалею, что пришлось об этом просить».

– Безопасность вашего корабля и команды важнее всего, – ответил на молчаливое извинение Син. – Я понимаю вашу осторожность.

– Я буду ждать вашего ответа на орбите врат, – сказала Сонг. – И спасибо вам, губернатор. Я действительно благодарна.

Кивнув, он разорвал связь. Она ему не доверяла. Конечно, не доверяла. Он сам себе не доверял.

На осмотр доков его сопровождала смешанная группа десанта: половина в силовой броне, а вторая в стандартной противопулевой защите. Даже сумей подпольщики снова обездвижить броню – хотя Оверстрит заверил Сина, что такое невозможно, – он не остался бы без охраны. Сину ненавистна была мысль о вынужденном изменении протокола. Ненавистно было воспоминание о страхе, когда он понял, что оказался без защиты, и ненавистно сознание, что страх этот не рассеялся до конца. До сих пор неизвестно, как подпольщики вообще узнали о существовании мер против мятежа и тем более – как сумели подделать код блокировки. Неужели среди лаконцев – оборотень? Или они допустили неосторожность? У Сина не было средств отыскать место утечки. И это маленькое унижение занозой впивалось в кожу.

Он передвигался но докам на портативном ранце, действовавшем на сжатом воздухе. Пустые причалы обвиняюще глядели на него. Щербины от пуль в палубах и переборках до сих пор не загладили и не закрасили – а должны были. Син ощущал на себе внимание докеров. Собственно, они и составляли аудиторию его экскурсии. Цель ее была – показать, что губернатор не забился в офис, не смея выглянуть из-за стола. Что не прячется в общественном туалете. Суть сообщения опровергалась мощной охраной и сводившим внутренности страхом. Но он должен был притворяться, притворяться, притворяться в надежде, что когда-нибудь игра станет правдой.