Джеймс Кори - Пепел Вавилона

Только без резких движений. Ничего не делать без предупреждения. Они справятся.

– Мы готовы передать вам «Мински», – сказала она. – Все пассажиры на борту, заперты в каютах. Я перешлю описание груза.

Холден кивнул.

– Так. Ничего там не взорвется по ходу дела? Мин- ловушек не попадется? Просто есть умники, полагающие, что я здорово сглупил, поверив вам.

– И на моей стороне таких хватает. Что бы мы с вами сейчас ни наговорили, их не переубедишь. Надо просто пробовать и смотреть, что из этого выйдет.

Ее оборвал вскрик Оксаны.

– Шесть быстродвижущихся объектов со стороны Цереры. Шесть торпед. Пятьдесят секунд до удара.

Весь воздух, оставшийся в груди у Мичо, вытолкнуло наружу страхом таким глубоким, что он воспринимался как спокойствие. «Огонь из всех орудий. Уходим». Что бы она ни решила, приказывать надо немедля.

Но она взглянула на Холдена и увидела, что тот удивлен. Даже потрясен.

И зол.

Надо было приказывать. Стрелять. Ее семья сейчас погибнет. Стоит ей выстрелить, остальные расстреляют их. Надо бежать. На полной тяге. Расплавить все, что подвернется под дюзы.

«Стоп, – подумала она. – Погибнем так погибнем, но сейчас остановись».

Почему сердит Холден?

– Холден? – дрожащим голосом позвала она. – У нас проблемы?

– Да разрешаю на хрен! – рявкнул Холден, и ей понадобилась доля секунды, чтобы понять: он отвечает не ей.

– «Росинант» открыл огонь из ОТО, – тонким срывающимся голосом доложила Оксана. Ее страх резонировал, отдаваясь в палубе.

– Подключаю наши ОТО, – сказал Эванс.

– Запрещаю, – выкрикнула Мичо, не успев обдумать ответа. И, в потрясенной тишине, продолжала: – Коснешься управления огнем – убьешь нас всех. Вы поняли, мистер Эванс? Все, кого вы любите, умрут, и умрут по вашей вине.

Муж смотрел на нее, и в его взгляде было смятение. Его пальцы зависли над панелью, подергиваясь от нетерпения. Выстрели она в него, он не счел бы это большим предательством.

– Оксана, куда стреляет «Росинант»?

– Нет-нет-нет, – заговорил Холден. – Мы в них. Не в вас. Не подумайте…

– Он выстрелил по снарядам с Цереры, попадание через… есть, сэр. «Росинант» расстрелял торпеды.

Мичо кивнула. Кровь билась в жилах, руки дрожали. Она услышала панику в своем голосе, как из соседней комнаты, но не ощутила. Она ничего не чувствовала.

– Эванс, – велела она. – Убери руки.

Эванс взглянул на свои пальцы, словно не ожидал увидеть, и медленно опустил их, свесил вниз. Мичо видела, как в его глазах возникает понимание. Начни он стрелять, вражеский флот ответил бы. «Росинант», может быть, нет, но остальные наверняка. Одно движение пальца, и его инстинкты убили бы семью. Застонав, как стонал, когда бывал болен или пьян, Эванс отстегнулся и толкнул себя из рубки. Амортизатор закачался на шарнирах у покинутого поста. Мичо не стала его останавливать.

Холден у нее на экране склонился к камере. Не сильно – чуть-чуть, как человек бессознательно сгибается, прикрывая себе живот. Мичо заставила себя расслабить спину. Тянулись секунды ожидания нового удара. Сердце стучало раз за разом, а удара не было.

– Ну… – сказала она.

– Угу, – ответил Холден.

Прошла еще минута. Мичо слышала за спиной Холдена голос. Наоми Нагата. Слов не разобрать, зато интонации были выразительны, как цветная картинка. Значит, он не оставил ее в безопасном месте. Это честно. Да вряд ли где вообще сейчас безопасно. Краем сознания Мичо отметила первые признаки адреналинового шока: легкую тошноту, углубляющуюся слабость, грусть. Их она тоже игнорировала.

– Так о чем я говорила… – Голос прозвучал неожиданно ровно. – Вы получаете «Мински» со всем содержимым. Готова передать вам контроль. А потом мы уберемся, пока еще кто в нас не пальнул.

– Это не Фред, – сказал Холден. – Не знаю, кто выпустил эти торпеды, но мы разберемся.

Губы у Мичо отяжелели и застыли, как каменные. Неважно, кто на Церере спустил курок. Если копнуть поглубже, за ним непременно обнаружится Марко Инарос.

– Буду признательна, – выговорила она. – Дайте знать, когда сможете принять протоколы дистанционного управления.

Ответа от Марко не пришлось ждать и часа. Он горестно качал головой, глядя в камеру большими темными глазами. Экран притушил его природную харизму, но совсем загасить не смог. Доказательство, что изменница Мичо Па сотрудничает с Землей. Подрывает усилия Свободного флота по защите и восстановлению Пояса. На глазах у всех оказывает помощь врагу. Голос его дрожал от возмущения за своих и отвращения к ней, пособнице врага.

Л что «враг» включал в себя миллионы брошенных им астеров, неважно. Мичо задумалась, важно ли это для тех, кто его слушает.

Марко приложил картинку с «Росинантом», защищающим «Коннахт». Если кому не хватало, вот решающее доказательство, что она в одной постели с людьми, желающими поражения Свободному флоту и Поясу.

Мичо смотрела из рубки, и в голове теснилась дюжина ответов. Она даже начала один записывать, но слова не шли с языка от ярости, и под конец женщина, смотревшая на нее с экрана, выглядела как раз такой сумасшедшей, как описывал Марко.

Они уходили от Цереры, но сильно не разгонялись. Все ведь было затеяно для того, чтобы спрятаться от смерти под крылом внутряков. Чтобы показать еще верным ей кораблям и горстке оставшихся независимыми, что на выбранном ею пути надежды больше, чем у Марко, что защита существует. Мичо каждой клеточкой тела тянулась во всю прыть рвануть из этой новой зоны безопасности, но она не за тем сюда летела. Не за тем рисковала кораблем, семьей и жизнью. И вот – треть g, а потом свободный полет, переориентация и новый разгон. Уходя из- под пушек Фреда Джонсона, она старалась сбить Марко со следа «Коннахта».

В эту ночь Оксана пришла к ней в каюту не как офицер, а как жена. Принесла с собой бутылку виски с серебристой насадкой и две груши для питья. Мичо сперва не хотела ее принимать, но уж когда приняла, вцепилась как в последнюю соломинку. Секс для Мичо был чем-то вроде музыки. Или языка. Им можно было выразить все. Сейчас он выражал гнев, грусть и одиночество.

Потом, вместе с Оксаной пристегнувшись к койке, она вслушивалась в дыхание жены, глубокое и ровное – так, наверное, звучит на Земле прибой. На сердце было хрупко и запутанно – все казалось сложнее, чем с утра. Она осторожно, чтобы не разбудить Оксану, дотянулась пальцами до ручного терминала и запустила обвинительную речь Марко. Свет экранчика залил каюту, а звук она приглушила так, что остался только далекий перестук твердых согласных. В таком виде в речи Марко проступил ритм. Бьющийся ритм, словно подражающий ритму сердца. Раньше Мичо его не замечала.

Она перешла к архивированным копиям сообществ и форумов. Полно откликов и мнений. Осуждение для нее и ее семьи. Декларации ненависти. Угрозы смертью. Ничего неожиданного. Ради того, чтобы накормить и поддержать этих людей, она рисковала всем. А они ее возненавидели – за то, что она ради них воспротивилась воле Марко. Не все, но многие. И от души.