Джеймс Кори - Пепел Вавилона

Когда «Мински» под конвоем «Коннахта» подошел к Церере, Филип не усомнился, что час настал. Вот она, Па, крадется навстречу единому флоту, как кошка, несущая в залог любви дохлую мышь. Филип ощутил, как кровь кипит в предвкушении боя. Сейчас они всем покажут, что Свободный флот сильнее всех врагов. Филип не был одинок: кажется, вся команда «Пеллы» – Джози и Карал, Бастьен и Джун – разом затаили дыхание, напряглись, готовясь к перегрузке и к бою.

Все, кроме Марко.

Тот остался прежним, вел наблюдения из своего амортизатора в рубке. Видел удар с Цереры, видел, как «Росинант» защитил «Коннахта». И все ему было нипочем. Он проследил за передачей «Мински». Когда записывал анафему Па, разоблачая ее как пособницу внутряков, он вроде бы проснулся, но только пока шла запись. Едва камера отключилась, снова ушел в себя. Филип утешался тем, что это не то равнодушное оцепенение, которое накрыло отца после ухода с Цереры. Марко затаился, как хищник в засаде, а «Пелла», дрейфующая на орбите вокруг далекого солнца, словно уже вцепилась в станцию Церера.

Через несколько дней после ухода «Коннахта» Филипу приснился сон о Земле – только это была не Земля. Это был тяжелый космический корабль – надстройка за надстройкой, протянувшиеся вниз до бесконечности. В сердцевине у него горел огромный огонь, и Филип затерялся в нем, что-то разыскивая. Какую-то драгоценность, которую он хранил, да потерял, или ее кто-то спрятал. И еще за ним гнались. Его кто-то искал, так что Филип из охотника становился добычей и снова охотником.

Во сне он плыл по длинному коридору. Чисто на инерции. Со всех сторон скользили захваты и упоры – чуть- чуть не дотянуться. Сильно пахло чем-то горячим и минеральным. От обнажившегося железного ядра Земли. От ее горящего сердца. И в конце полета что-то было. Что-то дожидалось его. Мать и армия убитых им мертвецов. Они скребли костяными пальцами по палубе, угрожая и обещая. Филип проснулся с криком, рвал крепления койки, словно они его душили.

Потом пальцы снова заскребли, дверь в каюту сдвинулась. Карал плавал в коридоре, смотрел озабоченно. Или взволнованно.

– Хой, Филипито, – поздоровался он. – Бист бьен?

– Отлично, – ответил Филип. Сколько он спал? Чувствовал себя так, словно проснулся посредине суточного цикла, но мог и ошибаться. В последнее время он так много спал, что сбился со счета. Все равно делать было нечего, кроме как ждать, – какая разница, чем убивать время. Но пересып отзывался так же, как недосып, – мысли мутились, наваливалась усталость.

– Тебя зовет Марко. На командную, ага?

Филип кивнул левой ладонью, уже отстегивая крепления правой.

– Кон кве? – спросил он. – Случилось что-то?

Озабоченность Карала расползлась зверским оскалом.

– Дуи, – кивнул он, – Но пусть Марко тебе сам покажет, да?

Подтягиваясь по лифтовой шахте, Филип слушал заполошный стук сердца. Сон еще не ушел, переливался в твердость корпуса под его руками. Волнение и ужас рядились друг в друга, говорили одним голосом. В рубке освещение было установлено на боевую готовность, все посты заняты: Сандра как раз пристегивалась, Вингз уже сидел на месте. Из кабины донесся голос Бастьена – предчувствуя ускорение, Филип заранее подумал: «сверху». Отрывистые, короткие фразы. Воздух будто прояснился, Филип видел все как в первый раз.

Марко на шарнирах развернул свое кресло к нему. Лицо в отсветах экрана, глаза в тени. Филип отдал честь, и Марко вскинул руки.

– Вот и настало время, Филип. Терпение и самопожертвование подвели нас к единственному, идеальному моменту.

В такие минуты Марко говорил совсем как землянин. Филип кивнул, сердце забилось чаще. Он не знал, надо ли смотреть на Марко или можно повернуться к экранам. Марко, рассмеявшись, притянул сына к себе, указал на тактическую схему. Светящаяся точка.

Если смотреть с корабля невооруженным взглядом или через камеру, снимающую в том же спектре, свет корабля теряется иа звездном поле. Даже Церера виделась бы темным пятнышком, заслонившим свет звезд. На экране важная точка выделялась ярче, ее курс был отмечен линией. Филип оглянулся на Марко – позволит ли, и, когда тот кивнул, отдалил изображение так, что на нем высветилась вся траектория.

Маленький корабль на полной тяге гнал от Цереры к Тихо.

– Фред Джонсон, – сказал Филип.

– Мало того. – Под спокойствием Марко чудилось опьянение восторга. – Посмотри световую подпись.

Филип посмотрел и моргнул. Дыхание сперло в груди. Подпись «Росинанта». Корабль Джеймса Холдена. И матери-изменницы. Чистый, четкий центр всего, что он ненавидел, что они стремились победить. Вот оно, в подарочной обертке!

– Я за ними следил. Из-под прикрытия Цереры они вышли. Одни в пустоте – наедине с нами. – Марко блаженно улыбнулся, но взгляд из тени глазниц изменился. Он уже не наслаждался моментом, а смотрел на Филипа. Не просто смотрел – видел. Видел насквозь. – Карал, – позвал Марко. Крупный мужчина замер, не закончив пристегиваться. Марко чуть развернулся. – Ты нужнее в машинном. Контроль повреждений, да?

Карал пожал плечами и стал отстегиваться. Марко снова обернулся к Филипу, подбородком указал ему на освободившееся кресло. Это твой пост. Занимай. Карал нырнул в лифтовую шахту – последними скрылись его ноги. Филип втянул себя в амортизатор. На экране светилось управление огнем. Торпеды. ОТО. Он держал в руках меч «Пеллы».

Предупредительный гудок прозвучал словно издалека. «Пелла», неделями продремавшая в пустоте, готовилась к бою. Укол иглы – и холодная яркая струя армейского сока, разлившись по венам, подожгла его изнутри. Филип сам стал пламенем, поджигавшим все, к чему прикоснется.

На тактической схеме загорелись две новые точки. Новые звезды в засеянной звездами черноте, обе отмечены как свои. «Кото» с «Шинсакуто» выскочили из укрытий и ринулись в атаку. «Пелла» метнулась под Филипом, прихватив с собой его амортизатор и всю командную палубу. В унисон зашипели шарниры – Бастьен разворачивал корабль, и кресла ориентировались под новый «верх», менявшийся от толчков маневровых сопел. Рокот двигателя отдался в корпусе и костях. Словно кто-то другой двигал руками Филипа, вводившими боевую задачу. Один корабль против трех. «Росинанту» ничего не оставалось, как погибнуть.

– Видят нас, они! – выкрикнул Бастьен. – Запятнали!

– Филип, – сказал Марко.

– Са-са, – отозвался Филип. Одним движением он развернул ОТО к точке, обозначавшей врага: они разгры-зут на куски подлетающую торпеду. «Пелла» снова рванулась, перегрузка ускорения усилилась. Филип позволил локтям тонуть в геле – пальцы остались на встроенном управлении. За дыхание приходилось бороться. Пять g. Шесть, а ускорение возрастет. Волки на воле. Стая берет разгон.