Елена Ворон - Пробуждение Зеркала

Княжич собрался расспросить Мстислава насчет того глайдера с Руби, что упал в Долине Черной Смерти, но не успел: звякнул сигнал вызова.

— Слушаю, — резко произнес телохранитель.

— Господин Крашич? — прозвучал женский голос.

— Да.

— С вами говорят из клиники Элеоноры Брандт.

— Слушаю, — повторил Мстислав и включил изображение; в углу лобового стекла засветился овал женского лица под светло-зеленой шапочкой. — Здравствуйте, Зоя.

Из-под шапочки выбивались желтые кудряшки. Лицо Зои показалось Дэссу облепленным пеной — такие эти кудряшки были мелкие и пушистые. Женщина смотрела строго, а под глазами лежали темные круги усталости, почти как у Мстислава.

— Вашей жене стало хуже, — сообщила она. — Она просит, чтоб вы — если, конечно, сочтете возможным, — ядовито уточнила Зоя, — ее навестили.

— Что с ней?

— Она тяжело больна. А вы были у нее всего раз — чуть не месяц назад. Как и положено заботливому супруг…

— Что со Светланой?! — рявкнул Мстислав.

Зоя вздрогнула, кудряшки колыхнулись.

— Ей плохо. Вы приедете в клинику или нет?

— Приеду. Через два часа. — Мстислав выключил связь.

Глайдер бешено рванулся, меняя курс. По небу метнулись звезды, городские огни внизу поплыли вбок.

— Почему через два часа? — спросил озадаченный Дэсс. — Где мы будем болтаться?

— Мы явимся через десять минут. Но незачем сообщать об этом кому ни попадя.

— А почему ты не навещал жену?

— Отвяжись! — вскипел телохранитель.

Княжич умолк. Что он такого сказал, отчего Мстислав взъелся?

Чуть погодя тот заговорил:

— Я не мог оставить без присмотра Домино. Однажды упросил его съездить со мной в клинику. Усадил в холле, рядом с палатой Светланы. Взял с него слово, что с места не стронется, из-под пригляда тамошней охраны — ни шагу. Я пробыл у Светы полчаса. Вернулся в холл — а Домино след простыл. Куда делся? Дежурная сестра глазами хлопает, охрана не в курсе. Он вышел из клиники, сел в мобиль — и привет. Как ты помнишь, средств индивидуальной связи тут нет, так просто до человека не докричишься. Я заметался. Спустя три часа нашел Домино у проституток, вдрызг пьяного и под наркотой. Ценности пропали, деньги с кредитки — тю-тю. Немалые деньги, кстати. Господин Донахью грозился вычесть эту сумму из моего жалованья, а Домино радостно хохотал. Шутка удалась! Больше я в клинику не ездил.

Глайдер летел над краем города. Справа сиял Тэнканиока-ла, слева стояли горы в снежных шлемах; с той стороны не было ни единой искры света, кроме звезд на небе.

— Чем больна Светлана? — осторожно поинтересовался княжич. Он ничего не смыслил в человеческих болезнях, но не спросить было нельзя.

— Врачи не могут поставить диагноз. — Мстислав прикусил губу, помолчал. — Толкуют про то, что угнетены все функции организма; но из-за чего? Она как будто сама не хочет жить. Ослабела, исхудала, поседела… Ты не видел, какие были кудри! Огненные, до колен. Светка могла закутаться в них и ходить, как в платье. А теперь белые стали. И брови белые, и ресницы. Лежит, как Снегурочка, и тает. Волосы выпадают прядями…

Дэсс поерзал на сидении. То, что он услышал, было странным.

— Слав, это похоже на лунную лихорадку, какая бывает у СерИвов.

— Да.

— Но наши болезни не передаются людям.

— Мне говорили. Пойми: я оплатил лучшую клинку, лучших докторов, лучшее всё! И без толку. Света умирает. А я то с Домино вошкаюсь, то… Ч-черт!

Дэсс не придумал, что сказать. Пустыми словами не утешишь. Вспомнилась Сона. Куда она исчезла? Оставила полные надежд и обещаний письмена — и пропала. Княжич хотел посидеть молча, но вдруг само собой вырвалось:

— У меня была невеста; она тоже заболела. Сначала думали на лунную лихорадку, но ошиблись, оказалось: снежный лишай.

Мстислав бросил на Дэсса быстрый взгляд.

— И что? Она поправилась?

— Еще нет. Ее куда-то увезли выздоравливать… — Княжич сбился, неуверенный в том, что говорит правду. — Я ее с тех пор не видел.

Телохранитель грустно покачал головой.

— Дэсс, может, ваши лекари совсем безглазые. Но вообще-то лунную лихорадку со снежным лишаем перепутать трудно.

— Почем ты знаешь?

— Когда Светлану положили в клинику и заговорили о СерИвских болезнях, я кое-кому очень хорошо заплатил. Мне добыли двух больных СерИвов — мальчишку с лишаем и девушку с лихорадкой. Положили в ту же клинику. Даже профану было видно, что это совершенно разные болезни. А у Светланы — что-то третье, совсем непонятное.

Дэсс напрягся.

— Что сталось с девушкой?

— Ее лечили, как могли. Но… умерла. А мальчишка поправился, и его отослали домой.

— Какого цвета была ее шерсть?

— Рыжая с черными подпалинами. А затем побелела… Дэсс?

— Нет! — выдохнул княжич. Сердце бухало в груди, как будто он взобрался на ледник, поскользнулся и лишь чудом не сорвался в пропасть. — Не она. У Соны шерсть серая, с голубым отливом.

— Слава богу. — Мстислав безрадостно улыбнулся. — Вот бы выяснилось, что я украл твою невесту!

Дэсс прикрыл глаза, успокаивая сердце и дыхание. Хвала Милосердному, не о Соне речь.

Глайдер снизился и лег на площадке возле огромного синевато-прозрачного купола. На его поверхности вспыхивали синие искры, внутри смутно белели несколько зданий, горели фонари, темнели кроны деревьев. Вокруг был парк — чернее черного, пронзенный лишь одной освещенной аллеей.

— Прибыли. — Мстислав по своему обыкновению просканировал пространство. — Все чисто.

Они вышли из глайдера и пересекли площадку, остановились возле купола. У Дэсса возникло ощущение, что из-за прозрачной синеватой дымки с искрами на него смотрят невидимые глаза, а по телу шарят такие же незримые пальцы.

— Это силовая защита? — спросил княжич.

— Она самая. У Элеоноры Брандт лечатся важные-преважные господа, которые боятся грабителей, журналистов и собственного чиха.

Силовой купол снизу доверху прорезала черная щель, приглашая войти.

— Проверка закончена, — сообщил Мстислав. — Идем.

Зашагали по неярко освещенной аллее. Под ногами белела квадратная плитка с полосками травы по периметру, по сторонам благоухали лежащие прямо на земле цветы. Каждый был ростом с тарелку, и над ними вились ночные мотыльки.

Телохранитель привел Дэсса к зданию, где, словно бдительные глаза, светились несколько окон, а на первом этаже сиял холл с прозрачными стенами. В холле стояло множество растений в кадках, между ними — мягкие диванчики.

Двери открылись, изнутри пахнуло мокрой листвой и цветами. Мстислав прошел среди растений и диванов, поднялся по широким ступеням к стойке администратора; Дэсс приотстал, озираясь. Стены холла были отделаны зеркалами, в которых отражалась богатая листва ухоженных растений. Цветов было немного — две чаши возле стойки, за которой восседала строгая Зоя в зеленой шапочке и зеленом же халате. Желтая пена кудряшек обрамляла усталое лицо с темными подглазьями. Зеркальная стена позади отражала спинку кресла, напряженно развернутые плечи Зои и сползшую заколку в ее кудряшках.