Ларри Нивен - Рассказы. Часть 2

— Неплохая мысль, — одобрил Медведь, — Шеррол работает программистом в «Донованз Брейн, Инкорпорейтед». — Пояснение предназначалось мне. — Эта девушка наверняка произведёт на тебя впечатление!

Девушка и впрямь произвела на меня впечатление, да ещё какое!

— Шеррол, с Медведем ты уже знакома, а это Беовульф Шеффер с Гудвилла, — объявила Дайана, входя в комнату и держа под руку четвёртого партнёра для бриджа.

— Вы! — воскликнул я.

Это была та особа, которая залезла ко мне в карман.

Я наслаждался своим земным отдыхом четыре дня, устав за это время больше, чем за весь мой сумасшедший рейс к Центру Галактики. И все четыре дня я удивлялся, зачем Медведю понадобилось искать странный мир. Самый странный из миров, какие я видел, — это его родная Земля! Честно говоря, я помню далеко не всё, чем занимался на Земле: стакан со спиртным то и дело оказывался у меня в руках.

Помню, что Дайана наотрез отказалась показываться со мной на людях, пока «её спутник не будет выглядеть прилично», и дала мне свою косметику. Поддавшись приливу вдохновения, я решил стать альбиносом и чуть не заорал от ужаса, когда на следующее утро спросонья взглянул на себя в зеркало. Красные, как кровь, радужные оболочки глаз, снежно-белые волосы, белая кожа с розоватым оттенком… Медведь из солидарности со мной тоже воспользовался косметикой Дайаны, выкрасив бороду и шевелюру в полыхающе-зелёный цвет.

А ещё я помню тот вечер, когда Дайана сообщила мне, что знает Медведя всю жизнь и что именно она дала ему это прозвище.

— Прозвище?

— Ну конечно, — удивилась моему невежеству Шеррол. — Его настоящее имя Грегори Пелтон.

— О-о-о! — Мне многое стало ясно.

Грегори Пелтон был известен во всех населённых людьми мирах, ходили слухи, что он владеет территорией, занимающей в космосе сферу диаметром тридцать световых лет и что «Дженерал Продактс», бывшая компания кукольников, а теперь его собственность, даёт лишь четверть его дохода. Именно его прапрапрабабка изобрела телепортационные кабины, и он был богат, богат и ещё раз богат.

Ряд воспоминаний связан с зоопарком, куда меня потащили показать животных, давших кличку Медведю, — что ж, они впечатляли своими размерами и сознанием собственной силы, хотя до кзинов им было всё-таки далеко.

Ещё я помню, как перегнулся через Шеррол, потянувшись за сигаретой, и увидел кошелёк, лежащий поверх вороха её одежды.

— А что, если я сейчас залезу к тебе в карман? — спросил я.

Оранжево-серебряные губы растянулись в ленивой улыбке:

— У меня нет карманов.

— Тогда я вытащу деньги у тебя из кошелька. Что скажешь?

— Валяй, если ты сумеешь спрятать их на себе.

В её маленьком кошельке оказалось четыреста монет. Я сунул кошелёк в рот, а Шеррол так и не позволила мне его выплюнуть. Вам никогда не приходилось заниматься любовью, держа во рту кошелёк? Незабываемо! Кстати, если у вас астма, даже и не пытайтесь.

Разумеется, я хорошо помню Шеррол, особенно её гладкую, тёплую голубую кожу, серебряные выразительные глаза и оранжево-серебряные волосы, уложенные в прихотливую причёску, которую невозможно было растрепать. Когда я подпрыгивал на ней и бормотал всякую чепуху, она гортанно вскрикивала, и пряди её волос, связанные в узел, расходились, шевелясь как змеи на голове Медузы Горгоны.

Потрясающие воспоминания связаны с гонками по старинным раздолбанным бетонным дорогам на допотопных наземных машинах — любимое развлечение многих брюхошлепов. Брюхошлепы, ха! Я сам чувствовал себя жалким брюхошлепом, когда после её окончания вывалился из машины — весь мокрый, но всё-таки живой! — и долго стоял на четвереньках, не в силах подняться, а Дайана и Шеррол радостно хохотали, обсуждая над моей головой следующую гонку. Но в ней я буду участвовать только под общим наркозом.

В памяти остался подводный отель у берегов Эвбеи, где дельфины и брюхошлепы обсуждали проблемы разумных существ, не имеющих рук (таких видов много, и, вероятно, будут обнаруживаться всё новые). Конференция больше напоминала игру в водное поло, чем серьёзное собрание.

И я отчётливо помню, как однажды вечером после бурно проведённого дня мы вернулись в берлогу Медведя, чтобы провести там не менее бурную ночь, но вскоре после нашего возвращения громко затрезвонил визофон.

Крамер нашёл запредельника.

Мы с Шеррол как раз обсуждали наши планы на завтра, когда Медведь огорошил нас сообщением, что завтра мы будем развлекаться уже без него, потому что он летит к Триксу на переговоры с запредельниками.

— Я полечу с тобой. Тебе ведь понадобится профессиональный пилот?

— Ты это серьёзно, Би?

— Вполне серьёзно. Когда мы вылетаем?

— Но ты вовсе не обязан…

— Я твой должник, Медведь. Ты классно развлёк меня на старушке Земле, и мне уже приходилось иметь дело с этими ребятами, а тебе — нет… Так что теперь моя очередь быть гидом.

— Ладно, как знаешь!

Медведь больше не спорил: по-видимому, остался доволен моим решением. Что же касается меня, то я обогатился таким множеством незабываемых впечатлений, что жаждал отдохнуть от них хоть в гиперпространстве, хоть в обычном космосе, хоть в самом странном из миров, который подыщут для нас запредельники. Где угодно, только бы как следует отоспаться!

Назавтра мы расцеловались с Дайаной и Шеррол; Дайане, чтобы поцеловаться со мной, пришлось забраться на стул, а Шеррол залезла на меня, как на дерево. Я ведь был на полтора фута выше их всех. Последние прощальные пожелания, сдержанные всхлипывания наших подружек — и мы с Медведем шагнули в телепортационную кабину, которая должна была доставить нас в космопорт Калькутты.

Полное название корабля, принадлежащего Медведю, было «Может-Быть-Повезёт». Модель номер три фирмы «Дженерал Продактс» представляла собой веретено длиной в триста футов с осиной талией ближе к хвосту. Я вздохнул с облегчением, так как боялся, что Медведь летает на роскошной, но ненадёжной яхте. Но в этом корабле всё было безупречным — от комнаты отдыха до термоядерного двигателя. Я лазал по «МБП» полчаса, но так и не нашёл ни одного изъяна, за исключением крохотной царапины на дверце бара.

— Неплохая у тебя лошадка, — заявил я Медведю по завершении своей инспекционной прогулки.

— Ещё бы! Если я скажу тебе, во что она мне обошлась, у тебя волосы встанут дыбом, — со скромной гордостью отозвался Медведь.

— Не будь противным, скажи! — потребовал я голосом Дайаны.

Он сказал.

У меня волосы встали дыбом. Кстати, насчёт волос: уже на второй день полёта я снял личину альбиноса, а Медведь вернул себе смуглую кожу и чёрные волосы, снова превратившись в помесь Зевса с сердитым вупи.

Позади три тягучие недели в гиперпространстве, когда мы по очереди несли вахту у индикатора массы — и «МБП» прибыл к планете, которую запредельники не так давно взяли в аренду у Тау-Сегара.