Валерий Рощин - Лунная афера

— Ну что в оранжерее? — поинтересовался командир у копавшегося с монитором инженера.

— С температурой все ясно, а вот давление гораздо ниже, чем в бытовом, — отозвался тот отсоединяя монитор от разъема.

— Сколько?

— Всего полпроцента от нормы.

Командир несколько секунд озадаченно молчал. Потом приблизился к закрытому люку, провел перчаткой по слою инея.

И сказал:

— Самый худший вариант – это неопределенность.

— Так и есть, — согласился товарищ. — Если бы давление упало до нуля – мы бы точно знали, что в корпусе оранжереи пробоина или трещина. Откачали бы воздух из бытового, открыли бы люк и без проблем пошли бы дальше. А теперь думай…

Запас воздуха на «Союзе» имелся, однако расходовать его, закачивая в «черную дыру» под названием «оранжерея» не хотелось.

— Мы прилично сегодня поработали, — оттолкнулся командир от люка. — Предлагаю вернуться в «Союз» и доложить о результатах в ЦУП.

— И то верно, — последовал за ним инженер. — Пусть сами решают, что делать дальше…

Благодаря подсказке начальника тренажерного комплекса Юрия Семеновича в одном из дальних ангаров космодрома действительно обнаружился разобранный макет-тренажер «Марс-экспресса». По указанию Воробьева все комплектующие тренажера в срочном порядке перевезли в Звездный городок, собрали, запустили и настроили, после чего оба экипажа начали на нем ежедневно заниматься.

Басаргин осваивался на тренажере пару первых дней. Уяснив тонкости управления, вошел во вкус и стал проводить перед интегрированным пультом все свободное время. Он часами отрабатывал сотни всевозможных ситуаций, доводя свои навыки до автоматизма. Не отставал он него и Матюшин, штудируя документацию по аппаратуре, системам и агрегатам корабля. Оба привыкали ориентироваться в отсеках в полной темноте на ощупь. Но это уже была их личная инициатива, а не ступени учебной программы.

В этот день в тренажерном комплексе происходило заключительное занятие. Контрольное. Что-то вроде экзамена, только с более жесткими последствиями. Сдал – полетел. Завалил – ждешь следующего счастливого случая, когда включат в программу подготовки. Многие ждут по десятку лет. А некоторые после провала вообще никуда не летят и прощаются с космонавтикой навсегда.

— «Заря», подхожу к «Марсу» в режиме автоматического сближения. Дистанция – два с половиной километра. Прошу разрешения перейти на ручное управление, — доложил по переговорному устройству Басаргин.

Юрий Семенович поднес к губам микрофон:

— «Кречет», разрешаю переход.

— Понял, разрешили.

Басаргин отключил автоматику и, оценивая дистанцию с помощью лазерного дальномера, а также визуально контролируя положения корабля, самостоятельно повел «Союз» на сближение с кораблем…

На данном экзамене помимо начальника тренажера присутствовали все руководители Роскосмоса и Центра подготовки космонавтов.

Час назад свой «полет» на тренажере закончил экипаж полковника Шатунова. Задание кандидаты выполнили блестяще, получив за каждый из этапов оценку «отлично». Теперь места в ложементах занимали их конкуренты: Басаргин и Матюшин.

В тренажерном зале было тихо, лишь негромко гудели трансформаторы с электродвигателями и пощелкивали реле в соседнем аппаратном помещении. Члены комиссия расположились позади рабочего места начальника тренажера и наблюдали за действиями экипажа. Действия в полной мере отображались на трех цветных мониторах, установленных перед Юрием Семеновичем. А картинка, видимая экипажем, транслировалась на огромной плазменной панели, висящей сбоку на стене.

— «Заря», дистанция – двести, скорость – ноль, — доложил из корпуса спускаемого аппарата Басаргин.

— Понял вас, «Кречет», — отозвался Юрий Семенович. — Разрешаю сближение.

Однако вместо того, чтоб начать действия по сближению, Басаргин огорошил:

— «Заря», «Марс» развернут к «Союзу» двигательным модулем.

— Опять сбой в компьютерной программе! — чертыхнулся начальник тренажера и схватил микрофон, чтоб предупредить экипаж о перерыве в работе для перезагрузки системы.

Но Воробьев решительно остановил:

— Не нужно перезагружать, Юрий Семенович. Посмотрим, как они выпутаются из нестандартной ситуации.

Поняв задумку начальства, тот кивнул и передал экипажу вводную:

— «Кречет», у вас потеря связи с ЦУПом. Действуйте самостоятельно.

— Понял. Работаем…

Возвратившись в «Союз», экипаж обстоятельно доложил о проделанной работе на орбите. Руководитель посоветовал проверить системы корабля и отдохнуть после долгого пребывания в скафандрах. На том сеанс связи закончился.

— Совещание, — вздохнув, отключился от эфира командир.

— Ну это как водится, — протирал инженер лицо влажными салфетками. — Как минимум на час…

В бытовом отсеке своего корабля они сняли скафандры и первым делом поменяли влажное от пота нательное белье. Отдышавшись, перекусили. Затем хотели немного подремать, но не успели – совещание в Центре управления закончилось за двадцать пять минут.

— «Беркуты», ответьте «Заре», — ожил динамик громкой связи.

Командир схватил микрофон.

— Да, «Заря», слушаем.

— Решение будет следующим, — спокойно произнес руководитель полетов. — Сегодня полноценно отдыхаете, а завтра утром откачаете воздух из двух первых отсеков «Марса» и отстыкуете «Союз» вместе с ними.

Космонавты переглянулись. На Земле при подготовке к полету подобный вариант не прорабатывался.

— А потом? — спросил командир.

— Потом отойдете на полкилометра от «Марса» и отправите в свободный полет оранжерею. А бытовой отсек «пристегнете» обратно. Как поняли?

— Поняли вас, «Заря».

— Отлично. Как самочувствие?

— В норме.

— Ну и хорошо. Отдыхайте…

Затаив дыхание, все присутствующие в тренажерном зале смотрели на большой экран, на котором транслировались эволюции «Союза» вокруг «Марса». Выдерживая постоянную дистанцию в двести метров, корабль по дуге облетал застывший в одной очке «Марс-экспресс», стремясь занять положение точно напротив стыковочного узла.

— Подходит к точке торможения, — сказал кто-то за спиной Воронина.

Другой голос предположил:

— Проскочит. Как пить дать проскочит.

— Тихо! — приказал глава Роскосмоса. — Не каркайте!..

Зашипели имитаторы работы рулевых и тяговых двигателей. Корабль стал терять скорость и вскоре остановился.

— В точке? — поинтересовался Воронин.

— В ней, — удовлетворенно кивнул Юрий Семенович. — Вывел не хуже, чем это сделал бы Центральный бортовой вычислительный комплекс.

При отказе радиосвязи инструкция требовала выдавать в эфир все положенные команды. Мало ли, что отказало? Может быть «умер» приемник, а передатчик продолжает работать, и тогда в Центре управления будут знать порядок действий экипажа.