Максимилиан Борисов - Приключения Кларенса Хантера [СИ]

Воображение стало рисовать картины одна страшнее другой. Вот Ника, всегда такая аккуратная и точная, зачем-то перебегает улицу и ее сбивает грузовик. И она, закрыв глаза, неподвижно замирает у тротуара… Или на нее нападают парни из подворотни…

Юлий бросился в банк:

— Вы не видели… — задохнулся он.

Девушки-операционистки жалостливо посмотрели на него. Да что ж они, сговорились?

— Была, была она здесь! — старшая махнула рукой в сторону двери. — Влетела, как угорелая, мечется туда-сюда, сама с собой болтает. Охранник ее и выставил.

— Что она говорила? — выпалил Юлий. — Постарайтесь вспомнить? Умоляю! Это важно!

— Про утес она бормотала, точно! Кого-то хотела освободить. Мы еще подумали, вот дела. Такой интеллигентный парень и в тюрьму попал…

Дальше Юлий не стал слушать. Он выскочил из банка, едва не сбил инкассаторов и со всех ног помчался прямо по лужам. «Надо, надо успеть… Я должен…» — шептал он сам себе. Дома превратились в сплошные серые глыбы, огромный оранжевый шар солнца сверкал в глаза сквозь ветви, но Юлий не видел ничего. Для него теперь существовала только одна-единственная цель: утес! «Я бы освободила тебя…» — сказала Ника тогда, у отца. Значит… нет времени думать и гадать, что случилось!

Юлий точно знал: если он опоздает, он не будет жить. Нет смысла влачить жалкое существование разорванной, искалеченной половиной души. И он бежал, бежал со всех ног. И успел.

Девушка, тонкая, хрупкая и беззащитная стояла на краю скалы, не решаясь оборвать нить своей жизни.

— Ника! — хотел крикнуть Юлий, но из груди вырвался только полушепот. И все же она услышала его и обернулась. Массивный ободок слетел с ее головы и, сверкнув на солнце, исчез в пропасти. Теплый весенний ветер сразу же растрепал пряди, и волосы рассыпались по плечам.

Глаза Ники на мгновение вспыхнули радостью, но тут же погасли, стали пустыми и безразличными, словно неведомые чудища осушили ее душу.

— Уйди от меня! — равнодушно сказала Ника. — Я тебя не люблю. Живи своей жизнью! Вечной! Я нашла другого!

Несколько секунд Юлий пытался унять сумасшедшее биение сердца.

— Это неправда! — наконец, закричал он и шагнул вперед. — Да что случилось? Только не лги!

— Я. Нашла. Другого, — раздельно повторила Ника. — Ты не понял?

— Понял. Тогда прощай, — сказал Юлий и пошел к обрыву.

— Стой. Ты куда?

— В пропасть, — выдохнул он. — Я не буду жить без тебя. Какой смысл?

— Нет, подожди! — качнула головой Ника. — Все не так! Это я должна…

Девушка осеклась, схватила Юлия за руку и сказала:

— Отец забыл дома телефон. Я нашла в нем запись разговора… того, когда папа хотел договориться обо мне. У него ничего не получилось. Ему отказали. Если уж он не смог ничего сделать, нет смысла ждать и надеяться…

— А правительство? — отчаянно воскликнул Юлий.

— Они не из правительства. Инопланетяне? Чудовища? Какая-то тайная организация? Никто не знает, кто это! Но у них нет сердца! «Генетический отбор даже не обсуждается!» — вот их слова! Оказывается, у тебя есть невеста. Предписанная ими. Да, так и сказали! Предписанная!

— Но я люблю тебя!

Ника прижалась к груди Юлия, и он ощутил, что девушка дрожит, будто на улице стоит лютый мороз.

— Мой папа это… озвучил, — прошептала Ника едва слышно. — Они сказали…

— Да что? Не мучай меня!

— Пусть женится. Она подождет. Пятьдесят и даже семьдесят лет — не срок для бессмертных.

Юлий поразился холодному рационализму своих «кураторов».

— Я не буду смотреть, как ты гаснешь на моих глазах, — твердо сказал он. — Выход есть всегда!

— В окно! — хохотнула Ника.

— Мы прыгнем вместе. И обманем всех! Устроим бунт! — Юлий выпустил девушку из объятий и встал на самом краю обрыва. — Я не смогу без тебя. Понимаешь, не смогу!

Юлий бросил взгляд на горизонт и увидел корабль, залитый оранжевым пламенем заката. Темно-серый, с горой огненных парусов на мачтах, он легко взбирался на пенистые гребни и тут же проваливался в ложбину между волнами, пронизанными белыми прожилками.

— Наверное, учебное судно из мореходки, — произнес Юлий.

Печальная улыбка пробежала по тонким губам Ники:

— Ты неисправимый физик. Это перевозчик неприкаянных душ. Таких, как наши. Ну, на раз-два-три?

Юлий кивнул. Ника взяла его за руки, посмотрела ему в глаза и выкрикнула:

— Один! Два! Т…

Она не договорила. Что-то щелкнуло, сбило с ног, и Юлий, прижав к себе девушку, повис над пропастью, опутанный прочной сетью.

— Чего придумали, голубки, — раздался безразличный голос водителя. — Какие прыткие. Еле успел!

Сетка вздрогнула и поползла вверх. Вадим, отдуваясь и кряхтя, вытащил беспомощных влюбленных на твердую землю.

— За те деньги, что мне платят, я готов нырнуть за тобой, друг Юлий! Но лучше обойтись без лишнего героизма, — разглагольствовал обычно немногословный водитель. — У меня строгий приказ немедленно доставить тебя на процедуру. А ты, красавица, поедешь домой к отцу. Будешь сидеть дома тише воды, ниже травы! Поняла?

Вадим достал большой пистолет и вложил в ствол дротик, вроде тех, какими усыпляют опасных животных.

— А это подарок от моих неизвестных нанимателей. У них много интересных игрушек, — ухмыльнулся водитель. — Спокойной ночи!

Раздалось негромкое шипение. Что-то больно укололо в шею. Мир перед глазами расплылся и Юлий провалился в черную пустоту…

Хантер оторвался от компьютера:

— На этом почти все. Ника вышла замуж за Юлия. Он видел, как стареет и угасает его любимая, но поделать ничего не мог. Она умерла от старости на его руках. А потом Юлий делал то, что ему было предписано. Женился, работал. Стал основателем теории межзвездных полетов. Описал вихревые двигатели.

— Доказал возможность перелетов методом совмещения пространства, — добавил из своего угла Вилли Пат. Его глаза странно блестели. Не зря инженеры, кроме реализации проектов ученых, решают еще и этические вопросы.

— Спасибо, Вилли, — Хантер заглянул в коммуникатор. — Одним словом, академик Юлий Ефимович Лавочкин, примерный семьянин и великий физик, как мог, глушил работой нестерпимую боль утраты. В те далекие времена не знали того, что кроме биологической смерти есть смерть информационная. И Лавочкин, в конце концов, умер. Но в его беспросветно долгой жизни была короткая, как взрыв атомной бомбы, вспышка счастья и любви. А память о возлюбленной он пронес через века.

— Мы ценим ваш литературный талант, Хантер, — ехидно произнес доцент Стурди. — Но причем здесь предания глубокой старины? Что вы хотели сказать нам этим примером? Говорите только по существу и без лирики.

— Видите ли, — вздохнул Хантер. — Я нашел еще четырнадцать подобных случаев. Как вы считаете, имеем ли мы право грубо калечить человеческие судьбы?