Александр Курзанцев - Контрзащита [litres]

– Жаль, жаль. – Экселенц набил табаком трубку. – Да, – обратился он к помощнику, – как продвигается изучение образца А-10?

Мак бросил странный взгляд на шефа, как-то по-особенному прищурившись:

– А вы не могли бы сказать, от кого получили данный образец? А то наша биоинженерная группа такого ни разу не видела. Говорят, это получится боевая машина, а не человек. На таком уровне модификаций никто никогда с человеческим телом не работал.

– Пусть не забивают себе голову вопросами, которые не должны их волновать, – чуть улыбнулся Экселенц в противовес жёсткому тону ответа, давая понять, что сказанное не стоит воспринимать слишком буквально. – Не мы одни озабочены выживанием человечества. Не мы одни, Мак. – Экселенц замолчал, не желая продолжать.

Мак не стал проявлять настойчивость, понимая, что даже у него могут быть ограничения в доступе к информации. Пожалуй, только принцип жёсткого её дозирования в рамках должностных обязанностей и позволял «Фениксу» до сих пор сохранять свой статус самой законспирированной организации людей.

– Да. Ещё. – Помощник искоса взглянул на шефа. – Мы решили присмотреться к новому протеже русского флота и временному специальному наблюдателю Совета майору Комарову. Он тоже находится на «Стойком». По официальным данным, ему даже передали корвет вместе с командой на время расследования нападения на Новую Землю.

– Вывели из состава русского флота?

– Нет. «Стойкий» считается временно переданным, а экипаж прикомандированным. Комаров, кстати, также не выведен из списков личного состава. Исходя из полученной информации, можно сделать вывод, что Фёдоров имеет на него виды. К операции в скоплении «Стойкий» привлекли именно по просьбе Фёдорова.

– Неудивительно, – спокойно ответил Экселенц. – Адмирал был бы дураком, если бы не пропихнул в комиссию по расследованию абсолютно преданного ему человека.

– Аналитики пока изучают всё, что есть по Комарову, но на первый взгляд он перспективный кандидат на вербовку. По крайней мере, наш человек даёт о нём положительный отзыв.

– Кто там из наших?

– Очкарик, командир. Не в ближнем круге, но рядом.

– Очкарик? – Экселенц задумался. – Не помню такого. – И вопросительно взглянул на подчинённого.

– Он раньше не привлекался. Подвернулась удачная возможность внедрить на «Стойкий» – нам, можно сказать, повезло. Мы прорабатывали внедрение другого агента, Шалопая, но там схема внедрения слишком многоэлементная, постепенный, ступенчатый ввод в окружение Комарова с использованием двух других наших агентов, причём с их взаимной расшифровкой, что не есть хорошо, а здесь почти никаких усилий не потребовалось, поэтому решили использовать его.

Экселенц кивнул, приняв информацию к сведению, закинул ногу на ногу и расслабился, откинувшись в кресле. Мак поймал его взгляд, брошенный из полуприкрытых век. Так часто бывало, когда он обдумывал какое-то важное решение. Наконец взгляд его стал осмысленным:

– Знаешь, пожалуй, держи Очкарика на контроле и при первой возможности организуй связь, я хочу сам с ним поговорить.

Жить будет. – О’Кифф серьёзно и как-то устало взглянул на меня, отвечая на заданный вопрос. Сидя за экраном монитора в своей каюте, он со вздохом разогнулся, потирая напряжённую шею.

Я отлепился от косяка, к которому прислонился, с порога задав капитану самый тревожный для меня вопрос: о курсанте Жолондзевском. Пройдя мимо Кернея, уселся без спросу на кровать, сгорбился, опираясь о колени.

– Жаль парня, – глядя на меня, снова произнёс О’Кифф. Я кивнул, промолчав, не находя слов. – Врачи говорят, состояние тяжёлое, но стабильное. О большем пока говорить рано, но организм молодой, борется.

– Я понял, Керней.

Я много видел и крови, и боли, скольких друзей похоронил, скольких раненых на себе тащил многие километры до вертушки, а всё равно каждый раз как резцом по сердцу. Да и Генрих… по-моему, вся моя группа его воспринимала как младшего брата. Кто-то даже подарил десантный нож, Жолондзевский ещё хвастался, показывал.

– Влад, ты извини, – отвлёк меня от мрачных мыслей О’Кифф. – Мне ещё отчёт готовить по нашим действиям в скоплении…

– Хорошо, – поднялся я, – не буду мешать.

Вышел, оставляя капитана наедине с его головной болью. Ему ещё объяснять, почему мы вместо того, чтобы оценить боеспособность кораблей противника, их уничтожили. Штабу и флоту хотелось трофеев, а как выплыла информация, что корабли на тайной базе необронов особой угрозы не представляли и был реальный шанс их захватить, так словно с цепи сорвались, требуя объяснений. Чую, впаяют О’Киффу выговор с занесением, если Фёдоров не прикроет. Главное, мы сразу скинули адмиралу свою версию событий, думаю, нас он поддержит, что спасение экипажа «Эрестфера» было задачей приоритетной.

– Комаров. Вот вы где.

Обернувшись, я пожал руку подошедшему старпому. От прежнего сноба не осталось и следа. Костюшенко сейчас на меня смотрел, чуть прищурившись, без превосходства во взгляде, как равный на равного. После последних событий меня, похоже, взвесили, оценили и признали достойным.

– Товарищ кавторанг?

– Интересный вы человек, майор, – чуть прищурился Костюшенко. – Пятнадцать минут назад пришёл информпакет с Нулевого Мира, зашифрованный шифром Альянса на имя специального наблюдателя Совета Комарова, причём маркирован 2-й разведывательной флотилией. Я, конечно, не лезу в ваши дела, но скажу честно: удивлён.

– Да?.. – протянул я, копаясь в памяти, вспоминая, куда относится эта 2-я флотилия.

Вдруг вспомнил, точно: 2-я флотилия находится в составе 1-го флота Альянса – американского. У них цифра порядкового номера смещена на единицу вперёд, поэтому и в составе 2-го флота, русского, не 2-я, как было бы логично, а 3-я флотилия. Соответственно, 3-й флот ПАС в своём составе имеет 4-ю разведывательную флотилию.

Почему так, не знаю, но догадываюсь: для дезинформации противника. Это, однако, не означает, что 1-й разведывательной флотилии нет, она есть, но ни к какому флоту не приписана, и в её состав входят корабли СВР (службы внешней разведки). Цели и задачи прикиньте сами. Я, кстати, удивился, что «Стойкий» не ввели туда, в 1-ю, а направили в состав русского флота. Хотя, наверно, стелс-фрегат должен был сначала пройти полевую обкатку, всё же технология новая, не опробованная.

– Не знаю, Фёдор Иванович, с Первым флотом дела не имел, – хмуро ответил я, качнув отрицательно головой, так и не определив, какие вопросы ко мне могут быть у Первого флота, дислоцирующегося в Солнечной системе.

– Ну-ну, – хмыкнул старпом, не поверив.

Эта нелюбовь флотских к представителям всякого рода спецслужб тянется, наверно, с царских времён, с флота ея императорского величества. И ничто – ни годы, ни пространство эту нелюбовь преодолеть не могут. Ощущение, что им ещё в училище начинают преподавать курс классовой ненависти.