Екатерина Азарова - Шантаж 2 [СИ]

Пока я разглядывала его и еле заметно улыбалась, он успел вызвать медсестру, которая должна была стать моей нянькой на ближайшие дни. Необходимо было провести диагностику, собрать все необходимые анализы, а пока я успела только сделать сканирование, чтобы врач смог приблизительно смоделировать мою новую внешность.

Снова придвинув к себе распечатку, я вглядывалась в то лицо, которое станет моим через несколько дней. Чем дольше я это делала, тем сильнее понимала, что не хочу этого. И дело не в цвете волос, а предстояло мне стать брюнеткой, менялось все. Нос станет тоньше и немного курносым, губы — пухлыми, а скулы — более выразительными. Изменение коснется и разреза глаз и надбровных дуг… Даже грудь и та вырастет… Ну и заодно, я наконец попрощаюсь с шрамом на спине и вроде как улучшу зрение и забуду про линзы. Да, я стану совершенно другой, но ведь я хотела именно этого?…

— Госпожа Арьят, если хотите, я устрою вам небольшую инструкцию, — улыбнулась миловидная девушка, в идеально чистом белом коротком халатике.

— Спасибо, — я встала с кресла и, захватив с собой папку с планом операции, чтобы изучить все не досуге, последовала за помощницей врача.

Остаток дня прошел в небольшой суматохе. После того, как я разместилась в палате, мной занялись сотрудники клиники. Анализы, тесты, разные процедуры и все остальное, что сочли необходимым. К вечеру, когда я вернулась к себе, зашел врач и сообщил, что все в порядке и можно будет начинать завтра. Так же мы утвердили окончательное лицо, учитывая полученные данные, я расписалась во всей необходимой документации и завалилась спать. Хотя, сон пришел далеко не сразу, настолько напряжено было не только тело, но и разум. В снотворном мне тоже отказали из-за предстоящей операции, так что пришлось справляться собственными силами. Хотя, думаю все же усталость взяла вверх, чем действие всех медитаций вместе взятых.

Утром меня трясло так, что врач выразил сомнение в необходимости проведения операции именно сегодня, но я все же убедила его, что это обычный мандраж. Не каждый день кардинально меняешь внешность, с которой жила больше двадцати лет. Вопросов, зачем я это вообще делаю, мне снова не стали задавать. Зачем? Ведь за все было заплачено.

Так что, меня снова быстро осмотрели, проверили основные показатели, а затем загрузили в капсулу и отправили в операционную. Сладковатый газ анестезии, сознание подернулось дымкой, и я уплыла в сон, чтобы выйти из него совершенно другой.

Просыпаться было тяжело. У меня першило в горле, немного болела голова, а тело было таким вялым, словно я долго проболела, толком не ела и элементарно ослабела. Немного тянуло спину, но так часто бывает, когда долго лежишь на одном месте, а учитывая мои ранние проблемы, удивляться этому не приходилось.

Скользнула по стенам немного расфокусированным и воспаленным взглядом. Мозг отметил изменение обстановки и я нахмурилась. Я находилась не в той палате, которую резервировала в клинике. Несмотря на приборы жизнеобеспечения, комната была совершенно другой. Лежала я на огромной кровати. Кроме нее, в помещении находился узкий столик с большим зеркалом у дальней стены, пара кресел и столик у окна, сейчас прикрытого шторой, отчего в комнате царил полумрак. И как я сюда попала? Перевели для реабилитации? Но зачем?

Медленно попыталась приподняться, чтобы убедиться, что не ошиблась, но тут же замерла. Я ожидала боли, но ее не было. Осторожно тронула лицо, чтобы ощутить новые черты лица, но на ощупь, никаких изменений не чувствовалась. Грудь… тоже осталось прежней. Ничего не понимаю.

Покосилась на мониторы, которые фиксировали мое состояние, поняла, что вроде все показатели в норме, по крайней мере, рядом с каждой строчкой уверенно сиял зеленый сигнал, так что с чистой совестью стащила простыню, которой была прикрыто тело и попыталась спустить ноги. Мне это удалось, хотя поначалу голова закружилась еще сильнее, а датчик давления пополз в тревожную зону. Но стоило посидеть немного, привыкнуть к новому положению, как все вернулось в норму. За это время я успела изучить свой внешний вид ниже шеи. Не знаю как лицо, но с телом мне однозначно ничего не делами. Придерживаясь за капсулу, я поднялась на ноги, еще немного подождала, привыкая, а затем направилась к той стене, на которой приметила зеркало. Доковыляла до столика, оперлась о поверхность руками, не решаясь посмотреть на отражение. Потом, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, успокаиваясь, и все же посмотрела на себя. И чуть не упала от чувства полнейшего шока.

Ничего! Ничего не изменилось, разве что кожа была бледной, что неудивительно, ведь от лица отлила вся кровь, а глаза покраснели… Скачок давления, от которого полопались капилляры? Вполне вероятно. В любом случае, это было не столь важно, ведь все остальное было на месте в прежнем виде…

— Нет, — простонала я.

Мысли метались как стая испуганных птиц, но мозг впервые в жизни окончательно отказывался работать. Одно было понятно, вероятность того, что я нахожусь вовсе и не в клинике, выросла до максимума. Но кто на этот раз надо мной издевается — думать не хотелось. Медленно осев на пол, я не выдержала, закрыла глаза и всхлипнула.

Прикосновение к плечу почувствовала не сразу, наверное, потому, что все тело била дрожь, да и не слышала я звук открывающейся двери. А когда меня привлекли к груди, застыла на несколько секунд, но все же нашла в себе силы поднять голову и посмотреть на того, кто сейчас осторожно поглаживал спину, успокаивая…

— Ты, — выдохнула я, теряясь в зеленых глазах и не зная, как реагировать на все происходящее. — Но как?…

— Ева, — меня нежно поцеловали в уголок губ и еще сильнее прижали к себе. — Ответь мне на один вопрос. Мне долго еще бегать за тобой с планеты на планету, прежде чем ты осознаешь, что мы должны быть вместе?

— Я никому ничего не должна, — прошептала я, шмыгнув носом.

— Верно, но не совсем.

Терхор подхватил меня на руки, отнес к креслу и усадил в него, а сам опустился на корточки.

— Что произошло? — тихо спросила я, чувствуя невероятную растерянность и не зная, что мне делать. Одно я осознавала отчетливо, пока я не выясню все окончательно — не успокоюсь. — Или, как и прежде, будешь молчать и улыбаться, наслаждаясь моим бессилием и неспособностью проникнуть в замыслы?

— Ты недооцениваешь себя, Ева, — внимательно на меня посмотрев, сказал Терхор. — Впрочем, я уже говорил тебе об этом.

— Что и требовалось доказать, — тоскливо протянула я и отвернулась в сторону.

Терхор протянул руку, осторожно взял меня за подбородок и заставил посмотреть на него. С минуту молчал, едва заметно вздохнул, на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, в них была та мягкость, что я машинально качнулась вперед, желая погрузиться в то тепло, которое исходило от них. Пальцы Си Льета погладили щеку, тронули губы, а затем рука переместилась на колено, обжигая обнаженную кожу так, что меня бросило в жар.