Сергей Павлов - Лунная радуга. Чаша бурь [сборник]

Удивленный моим невежеством капитан стал пояснять, проводя рукой по рядам:

— Первый ярус, второй, третий, четвертый, носовое отделение рейдера, хвостовое. Здесь индексы помещений, в которых сейчас находятся люди. Цифры — количество человек в помещении. Вот, к примеру, носовое отделение: индекс КР-Н и рядом — двойка. Это вы и я в командной рубке. И точно так же во всех шести обитаемых секциях рейдера. Ясно?

— Ясно...— пробормотал я. Теперь мне действительно было все ясно. Мне и в голову прийти не могло, что на рейдере существует подобная аппаратура!

— В конце каждого ряда обозначен цифровой итог,— продолжал капитан.— Для удобства. Ведь люди постоянно переходят из помещения в помещение, и проследить по строчкам за этой миграцией трудно. Легче по секциям. Ну-ка, возьмите конечные цифры по всем шести секциям и подсчитайте, сколько людей присутствует в данный момент на борту рейдера.

Я подсчитал. На борту рейдера в данный момент было, как и положено, шестьдесят девять человек. Ни больше ни меньше...

— Так где же он, ваш чужак?

Я промолчал. Стоял потерянно и смотрел на табло этого «счетчика человеческих душ» и не знал, что и думать. Я был сражен. Впрочем, сражен не то слово. Я был буквально смят и раздавлен.

— Как видите,— сказал Молчанов,— понятие «убежден» имеет существенное преимущество перед понятием «уверен». И пусть это вам послужит уроком. А что касается чужака... Вы даже не представляете, сколько легенд подобного рода мне приходилось слышать за годы работы в Пространстве.

Я на всякий случай спросил:

— А вы не допускаете возможности того, что человеку каким-нибудь образом удается выйти из-под контроля следящих датчиков этой аппаратуры?

— Исключено,— сухо ответил Молчанов.— Датчики системы дислокации пронизывают тело рейдера вдоль и поперек, выйти из-под их контроля — значит выйти за пределы корабля. Нейтрализовать чувствительность этой системы невозможно. Впрочем, есть один способ:не иметь нормальной температуры тела, не обладать нормальным человеческим запахом, не излучать никаких биологических волн, не двигаться и не дышать. Надеюсь, я вас убедил? — Он снова взглянул на часы.

Я отрицательно покачал головой:

— Н-нет...

— Нет? Ну, знаете ли!..

— То есть все это я, разумеется, принимаю к сведению. Однако...

— Однако?..

— Вы убедили меня в одном: дело, с которым я к вам пришел, требует гораздо более тонкого анализа, чем это мне представлялось.

Он смотрел на меня серьезно, спокойно и, я бы даже сказал, сочувственно.

— Ну хорошо,— сказал я.— Вы правильно говорили о преимуществах убежденности. Теперь пришла моя очередь заявить вам с полной ответственностью за свои слова: я совершенно убежден, что на борту рейдера есть человек, который умышленно уничтожает экраны и при этом старательно заметает следы. Моя неопытность в сфере криминалистики очевидна — я действительно не в состоянии выложить перед вами цепь доказательств, безупречных с точки зрения формальной логики. Но в сфере профессионального знания психологии я чего-нибудь да стою. Внутренняя логика поведения людей, участников этих событий, твердо меня убедила в серьезности очень странной на первый взгляд информации, которую мне приходится здесь излагать.

— Даже в серьезности очень странной информации о чужаке?

— Во всяком случае, я убежден в искренности Рэнда Палмера. Во-первых, потому, что Палмер вообще не склонен к мистификациям. Во-вторых, он не стал бы дурачить одновременно командира и своего ближайшего друга.

Молчанов впервые взглянул на меня с интересом.

— То же самое можно сказать про инженера-хозяйственника,— добавил я.— Нелепо думать, что ему пришла бы в голову идея мистифицировать медиколога и капитана. Мне кажется, он вообще избегает лишний раз попадаться вам на глаза.

— Увы, это ему, к сожалению, далеко не всегда удается. К моему сожалению... Ну что ж, надо признать, ваш психологический экскурс весьма любопытен. Действительно, внутренняя логика поведения двух людей находится в странном противоречии с формальной, как вы ее называете, логикой обстоятельств... Но, с другой стороны, чем могу быть полезен я, администратор и технический руководитель полета, в поисках ответа на этот, прямо скажем, сногсшибательный вопрос? Вы, конечно, не обижайтесь, но во время нашей беседы я мысленно пытался перешагнуть препятствия на пути вашей... ну, скажем, гипотезы и пришел к убеждению, что препятствия неодолимы. Благодарю вас за информацию, однако вынужден адресовать ее опять-таки вам. Я ведь не специалист в области психоанализа. Полагаю, именно вы обязаны найти и увязать концы загадочных противоречий. В заключение скажу: несмотря на малоподходящее для подобных бесед время и несколько нервозную обстановку, мне было приятно общаться с вами. Отдаю должное вашей выдержке и запасу энергии.

«Вот и все,— подумал я.— Этого следовало ожидать...»

— Благодарю за комплимент,— сказал я,— хотя, на мой. взгляд, гораздо большую стойкость и выдержку проявили вы. Мне позволено будет произнести здесь несколько заключительных слов? Но заранее предупреждаю: ничего приятного в них не содержится.

— Прошу...

— Прежде всего я хочу выразить свое несогласие по поводу переадресовки этой злополучной информации. Главным образом потому, что имею веские основания относить подобную информацию не столько в область психоанализа, сколько в область космической безопасности и охраны правопорядка. Какой-то период я играл роль детектива-любителя и, каюсь, втянул в это дело инженера-хозяйственника. Но ведь ни он, ни я ничего не смыслим в тонкостях оперативно-следственной работы. Учитывая нашу беспомощность, я вынужден подать официальный рапорт вам и начальнику рейда Юхансену. Боюсь предугадывать, какова будет реакция Юхансена, однако наслышан, что его миссия связана с деятельностью оперативно-следственных органов, и это внушает мне определенные надежды.

— Что ж, подавайте,— ответил Молчанов.— Это ваше право. Очень своеобразный рапорт. Даже не знаю... Как бы рапорт на самого себя.

— Очевидно, мне нравится подавать рапорты на самого себя... Будьте здоровы, капитан.

Плохо припоминаю, как я прошел носовой сектор. Опомнился в коридоре жилого яруса, и то, наверное, лишь потому, что вклинился в идущий мне навстречу косяк десантников. Точнее, прайд; в глазах рябило от кошачьих морд: рыси, тигры, барсы, пантеры, ягуары, пумы, гепарды... Проголодавшийся прайд валил на обед. Десантники здоровались и вежливо уступали мне дорогу. Интуитивно я поискал среди них Нортона. Не нашел и, подойдя к двери его каюты, позвонил. Над верхним срезом двери пузырем вздулась красная оболочка переговорного устройства и неприязненно, без знаков препинания произнесла: «Кто там, какого черта!» Я оглянулся (в коридоре, по счастью, никого уже не было), махнул рукой и продолжил путь в свою каюту.