Анатолий Дубровный - Адмирал с бантиками

Точность — вежливость королей и президентов. Хитомо Саунаро, президент Таурики, великий кормчий тайлианского народа, вышла к гостям, как только часовая, минутная и секундная стрелки достигли отметки двенадцать часов. На Саунаро было скромное тёмно-серое платье, без всяких украшений или ярких регалий, которые так любят официальные и не очень лица, а вот у её гостей такие регалии были, в том числе и ленты через плечо, указывающие на их сенаторское достоинство. Ленты не было у Магды Мареску, одетой в скромное платье, и у Жолио Кампоманто, чей адмиральский мундир блеском погон, шевронов, различных значков, орденских планок и пуговиц с лихвой компенсировал отсутствие парадной ленты сенатора. Сопровождали Саунаро адмирал Гутрент в повседневном мундире и Илико Кумоно — секретарь верховного кормчего, ещё были две девочки в зелёных платьях. Они и неприлично молодо выглядевшая Саунаро, мало того, что были с бантиками, так ещё держали в руках кукол, немаленьких таких размеров! Рыжих, под цвет своих волос — девочки и черноволосую — госпожа президент. После обычных в таких случаях слов приветствия слово взяла одна из рыжих девочек, сообщившая:

— Господа, вы очень красивые, ну прямо как новогодние ёлки, вы очень понравились Молли.

— А кто такая Молли? — ласково поинтересовалась Мареску, видно, уже догадавшаяся, кто это такая, потому многозначительно глянувшая в сторону своих спутников.

— Это моя подруга, — ответила девочка, показывая куклу и обращаясь к военному министру, со вздохом, сообщила: — Она не может вас поприветствовать, как полагается, потому что у неё нет звания, она даже не рядовой, но если вы своим приказом зачислите её в силы самообороны…

Кампоманто в свою очередь вздохнул и взглядом мученика посмотрел в сторону Гутрента, тот очень серьёзно, непонятно кого имея в виду, сообщил:

— Бластер у неё есть, наградной.

— И кто же наградил её бластером? И за какие заслуги? — тем же ласковым голосом спросила Мареску у девочки, та, откуда-то доставая хромированное с перламутровой рукояткой оружие, ответила:

— Полицейское управление Фиделфии, за выдающийся вклад в борьбу с преступностью, в том числе и за уничтожение особо опасных представителей этой преступности путём непосредственного отстрела.

Оттуда же, похоже, девочка прятала эти вещи за куклой, Алиса достала подмышечную кобуру и, быстро её надев, что свидетельствовало о немалом опыте, вложила туда бластер. Кобура с оружием несколько неуместно смотрелась с платьем, но девочку это не смущало. Посмотрев на поджавшую губы Мареску, Алиса пояснила своё поведение:

— Это чтоб никто не подумал, что я маленькая и меня надо определить в соответствующее заведение, а теперь излагайте ваши претензии, адмирал, президент вас готова выслушать.

Окончание фразы было адресовано адмиралу Кампоманто, при этом взгляд у девочки был такой, что адмирал и член педагогического совета, внимательно глядевшая на Алису, разом вздрогнули и отвели глаза в сторону.

— Да, действительно, вы же хотели задать мне какие-то вопросы. Если передумали, то перейдём к угощению, Санни хочет кушать, — произнесла Саунаро, по её бесстрастному лицу нельзя было понять, как она отнеслась к выходке одной из Алис. Мареску, которая знала всех присутствующих по именам, удивлённо спросила:

— А кто такая Санни?

— Вот она, — Саунаро с тем же бесстрастным видом приподняла свою куклу. Мареску, вздрогнув, посмотрела на вторую Алису, пока ещё молчавшую, посмотрела, ожидая чего-то подобного и от неё. Адмирал Кампоманто прошептал: — "Безумная планета", вопрос задал председатель совета здравоохранения, обращаясь к той Алисе, что была без бластера:

— Госпожа Таволич, я бы хотел, чтоб вы прояснили мне некоторые вопросы…

— Я думаю, что это не будет интересно остальным, на ваши вопросы я отвечу в медицинском центре, если вы туда заглянете, — с улыбкой сказала Алиса без бластера. Назар Грамкин радостно закивал, он боялся, что Таволич будет скрывать своё открытие, а тут… Даже если она расскажет не всё, то он увидит оборудование, а это уже может о многом сказать. Алиса младшая с улыбкой наблюдала за сменой выражения на лице своего сменщика и с той же улыбкой добавила, слегка опуская его на землю: — Я отвечу на те ваши вопросы, на которые посчитаю нужным это сделать. И не надо возмущаться, тем более повышать голос, вы Долли разбудите, а она только уснула.

— Какую Долли? — растерялся Грамкин, Мареску страдальчески подняла глаза вверх, она уже поняла какую Долли. Алиса её не разочаровала, осторожно покачав на руках куклу, девочка ответила:

— Мою Долли, вот она. Видите, она спит, не надо её будить.

Такая реакция была не только у члена педагогического совета, остальные тоже были в растерянности, просто не зная, как реагировать на заявления этих девочек (ну, с ними-то всё понятно — уровень ребёнка!) но вот как реагировать на подобное поведение госпожи президента. Вроде в этой компании был один вменяемый человек — адмирал Гутрент, во всяком случае, у него куклы не было, он просто стоял с каменным лицом. Не было куклы и у госпожи Илико Кумоно — секретаря верховного кормчего, она и пригласила всех к протокольному завтраку (хотя уже и было немного за полдень). Когда всех рассадили, то рядом с Саунаро оказался военный министр содружества, а с другой стороны от него — адмирал Гутрент. Рядом с госпожой президентом, с противоположной стороны от военного министра посадили члена экономического совета, рядом с которым сидела секретарь великого кормчего. По сторонам от обеих Алис были места Магды Мареску и Назара Грамкина. Мареску поинтересовалась у Алисы, с бластером:

— Насколько я поняла из рассказа Кампоманто, вы командовали крейсером во время разведывательного рейда, а потом довольно большим кораблём, который чуть ли в одиночку захватили. Из этого можно сделать вывод — вы вполне серьёзный, даже где-то взрослый человек, так зачем эта демонстрация детскости? Эти куклы и всё остальное?

— Отрадно слышать, что до вас хоть что-то дошло, я имею в виду не конкретно вас, а весь ваш педагогический совет, — улыбка Алисы получилась немного кривой, даже зловещей. Мареску подняла бровь, показывая, что не совсем поняла ответ Алисы, та, щёлкнув по рукоятке бластера, немного с горечью пояснила: — Вы признаёте мою взрослость, но лишь где-то. Судите обо мне, да и о сестре сейчас, по внешнему виду, не по делам и не потому, что я могу, а именно по внешнему виду! А внешность может быть очень обманчива, я это уже устала доказывать, так почему бы вам не показать ту "детскость", которую вы ожидаете? А? Допуская "взрослость", вы не хотите её признать, а "детскость" вас коробит. Теперь такое же отношение и к моей сестре, хотя её в отличие от меня вы, да и не только вы, помните весьма солидным человеком, но теперь её вы воспринимаете, как и меня. Не отрицайте, что вы сюда приехали с целью оценить возможность нашего "воспитания", а потом ваш совет примет решение, которое будет обязательным к исполнению, ну как же, это же педагогический совет! Лишь ненамного уступающий по авторитету и обязательности выполнения своих решений высшему! Собрались заняться нашим воспитанием? Вот и получите! Кроме этого, я очень обижена на ваш совет за то, что вы меня направили, даже не поинтересовавшись моим мнением, в детское учебное заведение с целью, так сказать, воспитания законопослушного члена общества, не склонного к насилию. Неужели в вашем совете думали, что я этого не пойму и не докопаюсь до правды?