Джон Де Ченси - Автострада запредельности

— И это, — сказал Юрий, — как раз то, что, по мнению ахгирров, происходит внутри черного кубика. По крайней мере, это их самая лучшая гипотеза.

Мы все посидели, прислушиваясь к шуму воздуха за окном.

— Это почти непостижимо, — сказал Джон.

— Вот именно, — ответил Юрий. — Вот именно.

— Мне кажется, что идея вполне хороша, — заметила Сьюзен. — Яйцо, Из Которого Вылупится Вселенная. — Она посмотрела на всех нас, восторженно улыбаясь. — Вот что такое кубик. Это инкубатор вселенной.

— Интересно, уж не нашей ли, — задумчиво протянул Роланд.

Прошла еще неделя.

Потом еще одна.

Дни были бесцветные, скучные, их можно было различить только по каким-то новым фрагментам беседы или крохотному событию. Я не могу вспомнить их, кроме весьма немногих.

Однажды Сьюзен сказала мне:

— Я знаю, ты все еще любишь Дарлу. Я знаю, что это не имеет ничего общего с тем, что она ждет ребенка. Вы двое… не знаю. Вы предназначены для чего-то. И это что-то больше вас обоих, сильнее. — Она сморщила нос. — Звучит, правда, совсем мелодраматически. Ей-богу, не знаю, как можно это правильно выразить.

Я спросил:

— Это говорит та Сьюзен, которая исповедует телеологический пантеизм?

Она закинула руку мне за голову, нагнула мое лицо к себе и поцеловала меня.

— Это говорит та Сьюзен, которая тебя любит.

Был еще день, когда Дарла обронила за столом мимолетное замечание, которое нам обоим показалось таким смешным — не могу вспомнить, что такое это было, — и мы хохотали над ним так, как давно не хохотали. А когда мы наконец угомонились, щеки у нее горели, лицо лучилось радостью, а глаза сияли, в них словно горело по свечечке, которые зажигаются только тогда, когда на сердце весело.

И потом Лори заставила меня почувствовать себя страшно старым, когда сказала мне, что я напоминаю ей ее дедушку, который воспитывал ее до тех пор, пока ей не исполнилось пять лет, и которого она ясно помнила. (Правда, под нажимом она призналась, что дедушке было всего-навсего около тридцати восьми лет, когда она родилась.)

А потом грызня, которую затеяли Волошины из-за зубной щетки. Поскольку их личные вещи все еще оставались в их машине, им не хватало многих интимных вещей. Лайем сделал им щетки из щепочек, запас которых был у него в трейлере, а саму щетину придумал сделать из очень жесткого синтетического волокна. Откуда он его взял, так и осталось неизвестным. Юрий потерял свою щетку, а Зоя отказалась делиться с ним своей, при этом отругав его как следует за его безалаберность. Они не разговаривали потом три дня.

Один из людей Мура как-то стал вызывать кого-нибудь на дорожной частоте Космострады. Бог знает почему, и почему ему показалось, что с ним хоть кто-то захочет разговаривать — по-моему, это был Краузе, но я могу и ошибаться, — он почему-то спросил у нас, как у нас с едой. Я спросил в ответ, как у них с едой. Он сказал, что еда подходит к концу. Я ему ответил, что искренне надеюсь, что то, что у них осталось, заражено ботулизмом. Он поблагодарил меня и отключился. Он не стал вызывать нас снова.

Сьюзен и Дарла вроде как заключили неписаное перемирие. Сьюзен что-то пошутила, и Дарла рассмеялась. Сьюзен нерешительно посмотрела на нее и тоже рассмеялась. Потом они стали смеяться вместе. Все же они сохраняли уважительную дистанцию в отношениях. Они обе оставались настороже.

Потом Рагна как-то высказался:

— О, Джейк, мой друг, я печально рассматриваю теперешнюю ситуацию и нахожу ее недостойной даже экскрементов быка.

Джон, который просидел битый час с кубиком на ладони, глядя на него во все глаза. А потом он поднял взгляд на меня и спросил:

— Разве такое возможно? Разве такое может быть?

Я ему не ответил.

Как-то я зашел в кабину и нашел там Роланда на его излюбленном посту, где он глядел, не отрываясь, в инопланетную ночь.

— Джейк, подойди-ка, посмотри на это.

Я уселся на водительское сиденье.

— Что такое?

— Посмотри на небо.

Я посмотрел. Звезд на небе было очень мало, а с одной стороны неба их вроде как не было вовсе.

— Мы на краю Галактики, — сказал Роланд. Он указал вправо. — Вон там уже начинается межгалактическое пространство. Ничто. Теперь посмотри туда, где звезды. Видишь за ними блистающее облако? Это край галактического диска.

Я увидел своими глазами и согласился.

— Мы все время пролетали через планеты. Иногда по обе стороны есть звезды, тогда невозможно определенно что-то обнаружить. Но эта планета принадлежит звезде на самом краю Галактики.

Мне подумалось в этот миг, что телеологисты должны культивировать чувство неизбежного. Чувство судьбы. Лицо Роланда прямо-таки сияло этим чувством, и он озарил меня улыбкой человека, который наслаждается тем, что встретится с неизбежным.

— Вот оно, Джейк, — сказал он, — мы ехали по ней все это время. Мы на Космостраде Красного Предела.

Я торжественно посмотрел на него и кивнул.

— Я знаю, — сказал я. — И на нашей скорости, по-моему, у нас не займет много времени, чтобы доехать до конца дороги.

Примерно через четыре недели после начала путешествия «дорожные жуки» согнали нас на обочину для того, чтобы мы остановились и передохнули. Может быть, это и нельзя так назвать, но сделано это было для того, чтобы люди с Высокого Дерева могли бы похоронить Кори Уилкса. Видимо, напряжение и мучения путешествия оказались ему не по силам.

Однако они его не хоронили. Нам пришлось заняться этим.

Мы остановились посреди самого красивого пейзажа, который я когда-либо видел. Это могла даже быть сама Земля так красиво там было.

— Может быть, так оно и есть, — сказал Роланд. — Мы же понятия не имеем, где мы находимся: в пространстве или во времени. — Он показал на горную цепь, чьи снежные шапки виднелись над горизонтом. — Это вполне могут быть Пиренеи два миллиона лет назад. Или Аппалачи.

— Я бы охотно заключил пари, — сказал Юрий, — что мы куда дальше. Собственно говоря, на много миллиардов лет. Это может быть планета или звезда, которая жила и погибла за миллиарды лет до того, как солнце Земли засветилось в глазу вселенной.

— Эй, они выходят! — завопил Карл.

Шон примчался в кабину с кучей оружия, но люди, которые вышли из машины Мура, не могли даже попытаться на нас напасть. Толстяк Джофф и двое других тащили вялое тело Кори Уилкса. Они бросили его, словно кучу мусора, примерно в метре или двух от обочины, потом вернулись в свою машину и захлопнули люки. Мне хотелось бы знать, по своей ли воле они так поступили или по приказу «дорожных жуков».

Я вызвал их по радио и спросил:

— Он начал уже потихоньку попахивать, — сказал мне толстяк. — Поэтому мы попросили разрешения открыть люки и выкинуть его, пока едем. А вместо этого «жуки» остановились.