Андрей Ливадный - Особое задание

– Эльза?

Она не поверила – на связь вышел Вронин.

– Да, Кирилл?

– Я хотел сказать... береги себя.

Ей вдруг стало жарко. Реальность на миг подернулась дымкой, словно произошел мгновенный сбой в локационной системе, при помощи которой Эльза видела мир.

Он же человек... Ему незачем говорить мне такие слова. Он живой, и ему... не нужно ценой собственной гибели доказывать право быть самим собой.

Кирилл...

Она молчала, не в силах ответить ему.

– Не забывай о сенсоре катапультирования, – прорвался в сознание его голос. – Мир не такой, как ты привыкла считать. Все изменилось. Ты больше не расходный материал, не винтик военной машины, не фрагмент эксперимента.

Зачем? Зачем он вышел на связь, зачем разрушил фатальное течение ее мыслей? Неужели он не понимает, что разведка боем – это практически гарантированная смерть?

Они сознательно шли на запредельный риск, чтобы дать остальным возможность действовать, взять эту проклятую планету, схватить за горло тех, кто пытался дергать за ниточки их судеб...

– Доверься Вадиму. Он никогда не был самоубийцей. Поверь, я воевал с ним пять лет бок о бок. Просто не думай о смерти. Ты сильнее.

Возникший в душе надрыв стал невыносим. Эльзе казалось: все, она теперь точно не выйдет из боя, потому что в словах Кирилла она услышала то тепло, которого не было в ее собственной душе.

Вронин и сам не до конца понимал, что с ним творится.

По всем канонам он должен был молчать. Стиснуть зубы и молчать.

Молчать? А как в таком случае жить? Далеко не все в этом мире подчиняется логике, целесообразности, иначе человек перестает быть самим собой, превращаясь в скверное подобие исполнительной машины.

Эльза не ответила ему. Лишь в коммуникаторе некоторое время было слышно ее участившееся дыхание, а затем...

Чуть хрипловатый голос Немершева ворвался на несущую частоту коротким приказом:

– Синхронизируем двигатели. Начало маневра по моему сигналу.

Еще через несколько мгновений три «Х-страйкера» резко провалились вниз, переходя в режим турбореактивной тяги.

Норман. Бункерная зона.

За десять лет до текущих событий...

В век высочайших технологий сильные мира сего уже не уходят со сцены истории.

Первая Галактическая война, развязанная Джоном Уинстоном Хаммером, придала невиданный импульс развитию механики, кибернетики, физики, биологии, – в период противостояния Земли и Колоний было совершено множество великих открытий, созданы образцы техники, на столетия опередившей свое время, колонизированы десятки новых планет, найдены многие поселения эпохи Первого Рывка.

Прогресс развития цивилизации достиг невиданных высот... однако большинство перечисленных открытий было брошено на алтарь войны, служило узким интересам текущего момента, использовалось без оглядки на этику.

Официально Джон Хаммер умер в 2623 году и был похоронен на Луне.

Обелиск и специальная капсула с прахом кремированного главы Всемирного Правительства до сих пор находятся в одном из залов бывшего главного штаба флота.

У Джона Хаммера не осталось наследников, а при его кремации присутствовал только Александр Нагумо – личность не менее одиозная, чем он сам.

Адмирал Нагумо командовал объединенными военно-космическими силами Альянса вплоть до 2630 года. Именно он являлся главным инициатором строительства так называемого «Внешнего Кольца», включающего в свой состав несколько десятков секретных военных баз, расположенных вне зоны обитаемого космоса.

Где, как и когда скончался адмирал, никто не знает. История не сохранила ни единого документа по этому поводу.

Все ли объекты секретной инфраструктуры баз флота были ориентированы на войну?

Сомнительно, учитывая то, что после подписания капитуляции Альянса рецидивы возникали, в основном, в зоне так называемой «Линии Хаммера» – последнего рубежа обороны на пути к Земле. Планеты, блокированные силами Флота Колоний, пришлось закрыть на бессрочный карантин, их переполняла боевая техника, оснащенная модулями искусственного интеллекта, и количество рецидивов, попыток механизированных соединений вырваться из блокады, с целью выполнения поставленных еще в период войны задач, исчислялось сотнями.

При этом базы «Внешнего Кольца», информация по дислокации которых была уничтожена, хранили таинственное, зловещее молчание.

Что за процессы протекают на их просторах, оставалось только гадать...

Два терминала в глухой тиши бункерной зоны.

Трепетный свет контрольных индикаторов едва разгоняет мрак, стынет бликами на облицовке из черного пластика, отражается прихотливым узором искр в установленных один над другим десятках кристалломодулей.

Казалось, здесь нет и никогда не было жизни.

Хотя кто может поручиться в наш век, что жизнь прекращается вместе с последним ударом сердца?

Это не так. Зачастую не так, и подтверждением тому служили два сознания, размещенные на десятках кристалломодулей, собранных в единые схемы.

Достаточно, чтобы мыслить, но не более. Ощущение затянувшегося, лишенного смысла существования в отсутствие чувств и внешних раздражителей, – хуже, чем пытка.

Когда-то одно из этих сознаний соединялось с модулями виртуальной реальности, но статичный виртуальный мирок приелся, он не нес ничего, кроме раздражения, – сколько еще десятилетий или веков можно тешить себя иллюзией, если ты не способен изменить даже малость?

Два сознания попали в ловушку.

Они не могли изменить данность, потому что не знали, как это сделать. При жизни в их распоряжении было все, любое желание или прихоть исполнялись, если не мгновенно, то в самые сжатые сроки, но задумывались ли власть предержащие, сколько профессиональных специалистов трудилось во исполнение их воли?

Ставка на машины оказалась ошибочной. Кибернетическими системами нужно управлять, особенно когда речь идет не о стандартных функциях машин, а об исследованиях.

Пытливый разум человека, при поддержке специальных программ и множества разнопрофильных кибермеханизмов, вне сомнения, способен справиться с любыми, самыми сложными исследовательскими задачами при одном условии – у такого рассудка должна сохраниться прижизненная привычка к творческой мысли.

Они же умели командовать, являлись прожженными политиками, прошли суровую школу власти, могли сплести либо распутать любую интригу, распоряжаться флотами, поддерживать экономику планет, принимать решения, влияющие на жизнь миллиардов людей, но как оказалось – этого мало. Ни один, ни другой никогда не вникали в тонкости исследовательских или технологических процессов – при жизни на это не оставалось ни времени, ни желания, а «после смерти» наверстывать упущенное было поздно.