Дарья Быкова - Синяя звезда Аурин [СИ]

Удивительно, но я помнила. Но как уходить без того, за кем пришла?

— А ты? — спросила я. Глупый вопрос, понимаю. Но мне надо знать.

— Меня не жди. Я приду… потом. Это очень серьёзно, Рина. Пожалуйста, хоть раз послушайся меня.

Я решила послушаться. Ну, по крайней мере, вначале.

Когда глаза и волосы Ника засветились красным — на фоне излучающих голубоватый свет стен это выглядело жутковато, аборигены стали расступаться. Медленно, неохотно, но всё же постепенно проход освобождался. И я по нему шла. Шла, чувствуя на себя взгляды — они смотрели на меня как на ускользающую добычу. Но, подчиняясь воле телепата, всё же расступались. Мне было страшно подумать, что они сделают с Ником, если он не успеет уйти — от того, что они всё осознавали, они, наверняка, его уже возненавидели. На выходе из пещеры в коридор я не выдержала, обернулась — хотелось убедиться, что с Ником всё в порядке, и ахнула — его волосы были красными, полностью. И мне показалось, что он светится вообще весь.

И вспомнилось вдруг — когда мы обсуждали Калена и как ему помочь, я спрашивала Ника о нём самом, а он как-то отшутился-отмолчался, так и не сказал, что будет в самом плохом случае, что было бы, если бы ему пришлось выложиться до конца рядом с кхамиром… Теперь я видела это сама. Ник не кричал, но я знала, что ему очень больно, и что его-то как раз сжигает изнутри — то, чего я так боялась со своим огнём, потому что слишком много намешано разной крови в моём имперце, и теперь кровь виренов, пытаясь взять своё, сталкивается с наследием Аргендейла, и это противостояние убивает самого Ника…

Если бы я позволила себе задуматься, я бы, наверное, никогда этого не сделала. Всё же одно дело — эксперименты на незнакомых виренах, которые и сами просили моего огня, а другое — дорогой, любимый и единственный мужчина, которому и так сейчас нелегко, мягко говоря. Но тело оказалось быстрее разума, а может, это интуиция руководила мной, но я вызвала свой синий огонь и направила на Ника.

Стало ещё хуже. Если вирены просто теряли ненадолго сознание, а потом приходили в себя радостные и благодарные, то Ник остался в сознании. И, кажется, благодарностью не переполнился.

— Уходи, я сказал! — рявкнул он на меня.

Но я уже не могла. Неужели я его погубила? А вдруг мне всё это привиделось, показалось-я ж вообще сама не своя после этой шестой планеты, а вдруг у Ника было всё под контролем, но тут я взяла и всё испортила? И опять его не послушалась. И он сейчас погибнет за меня и из-за меня… Точно. Это я убила его. Если не синим огнём, то своим появлением здесь, что с того, что хотела спасти? Благими намерениями вымощен путь известно куда…

Синий огонь боролся с красным. А потом вдруг пришёл ослепительно белый, ярко вспыхнул и погас, и мне даже показалось, что от Ника какая-то волна разошлась, проходясь катком — примерно как Дейл, по сознанию бедных аборигенов. Меня тоже немного зацепило, кажется, только краешком, но и это было весьма чувствительно — словно в голове всё перевернулось, а потом кто-то бережно и аккуратно всё расправил и поставил на место. Что творилось в головах аборигенов не знаю, но я испугалась. Уже не харркаранов, а самого Ника. Того, кем он стал. И бегом бросилась к выходу, задержать меня никто не пытался, наоборот — от меня разбегались в разные стороны. Что с Ником всё будет хорошо, я теперь совершенно не сомневалась. Если и были у меня какие сомнения, то о другом — а пускать ли его в корабль? Или быстрее улетать? Правда, забежав в корабль и заперевшись там, я всё же устыдилась подобных мыслей. Это же мой Ник, Ник, который там, внизу, собирался за меня умереть. Ну и что, что все инстинкты вопят, что надо бежать, как можно дальше, я же не могу его бросить!

Ник появился, наверное, минут через десять. За это время я успела два раза почти улететь и три раза почти пойти за ним. Здесь, на поверхности, при свете дня, он был вовсе не страшен, а когда он прислонился к стене здания, не дойдя до корабля каких-то двадцать метров, и сполз по этой самой стене на землю, я снова испугалась. За него. И побежала к нему.

Красных прядей у Ника больше не было, теперь все волосы были одинаково, совершенно, невозможно белыми.

— Ник, — я осторожно тронула его за плечо. Током не ударило и то спасибо. Почему-то мне и дотрагиваться было боязно. Умом я понимала, что это глупости, но подсознание чудило.

— Рина? — не открывая глаз спросил он.

— Ты как? — спросила я, теребя в руках аптечку. Какую первую помощь оказывать в таких случаях нас не учили…

— Искусственное дыхание, — сказал Ник, открывая один глаз. Весьма хитрый глаз, надо сказать.

— Что? — не поняла я.

— Можешь оказать мне первую помощь искусственным дыханием. Это очень мне поможет, правда, — очень серьёзно сказал Ник, открывая и второй глаз. Тоже хитрый.

И всё бы ничего, но про первую помощь я вслух не говорила. Может, конечно, совпадение… Цепочка ассоциаций, аптечка, которую я всё так же бестолково кручу в руках… Но нет. Не это.

— Да, — сказал Ник. — Читаю. И пока, прости, ничего не могу с этим поделать. Закроюсь, но чуть позже. Прости.

Первая моя мысль была удрать. Улететь. Или хотя бы убежать из зоны «поражения», чтобы мои мысли оставались только моими…

— Лети, — сказал Ник.

— Нет, — сказала я, мучительно краснея от того, что моя трусость, моё малодушие, для него не секрет.

— Я пойму, вернее, понимаю, — сказал он.

— Нет, — сказала я. — Вот тебе шанс узнать меня по-настоящему. Вот такая вот я нерешительная, трусливая и… В общем, такая. Терпи. До корабля дойдёшь?

— Терплю. Дойду.

— Что теперь? — спросила я, когда Ник, наотрез отказавшись лезть в медкапсулу, устроился в кресле второго пилота.

— Навестим харркаранов, теперь я знаю, где их главная база. Это будет быстро. Я буду запугивать их ментально, ты — сжигать своим огнём… — тут Ник зевнул, а я не нашлась, что ответить. Ни вслух, ни мысленно, впрочем, он моментально заснул, как только я проложила указанный им курс.

Ник спал, и я, наконец, перестала прокручивать в голове скороговорку: цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла. Ещё хорошо шла про выдр в гетрах, тырящих ядра кедров. Как только мне хотелось подумать о чём-то не том, я начинала мысленно тараторить эти без сомнения прекрасные штуки. Ведь несмотря на всё сказанное ранее, далеко не все мысли мне хотелось продемонстрировать Нику. Некоторых я просто напросто стеснялась, например вот, ко мне в голову упрямо лезла мысль, что круто было бы попробовать заниматься любовью с таким, читающим меня, Ником. И мне было не только неловко, но и стыдно — он такую трансформацию пережил, столько сил потратил, а я об удовольствии тут о своём… А всё же было бы круто, — подумала я, рассмотрев эту мысль со всех сторон, и вздрогнула, услышав вкрадчивое, но вполне энергичное: