Гарри Гаррисон - Вся Стальная Крыса. Том 1

Когда я повернулся, на меня смотрело дуло пистолета 0,75-го калибра такого большого, что она держала его обеими руками.

— Что это еще за шутки, — возмутился я, отгоняя мысль, что где-то совершил непростительную ошибку. Я все еще сжимал в кармане пистолет, но доставать его было равносильно самоубийству.

— Я убью тебя, даже не спрашивая имени, — улыбнулась она, сверкнув белоснежными зубами. — Ты сорвал мою операцию с крейсером.

Она все не стреляла, а ее улыбка становилась все более зловещей. Она наслаждалась, следя за выражением моего лица, когда я проклинал себя за тупость. Охотник и жертва поменялись местами. Она заманила меня в ловушку, и я ничего не мог поделать.

Видя, как мысли отражаются у меня на лице, Анжелина мелодично рассмеялась. Она была артисткой до мозга костей и ждала момента, когда я наконец осознаю всю безвыходность своего положения. Когда мое отчаяние достигло предела, она нажала на спусковой крючок.

Затем еще раз, и еще…

Четыре пули в сердце, и последний выстрел между глаз.

Нельзя сказать, что я пришел в сознание, скорее ощутил себя в кровавом, пульсирующем болью тумане. С болью пыталась соперничать тошнота, но боль победила. Положение осложнялось еще и тем, что мои глаза были закрыты, а попытка открыть их принесла мне невыносимые страдания. Наконец мне это удалось, и я увидел над собой очертания лица, выплывавшего из красного тумана.

— Что случилось? — поинтересовалось лицо.

— Именно это я хочу спросить у тебя, — произнес я и замолчал, пораженный, что у меня такой слабый и дрожащий голос.

Что-то коснулось моих губ, и я увидел окровавленную салфетку, удаляющуюся от моего лица.

Я усиленно заморгал глазами, и размытое пятно превратилось в молодого человека, одетого в белый халат. Доктор, сообразил я. Мы находились в движении, очевидно, меня везли в машине «Скорой помощи».

— Кто это стрелял в тебя? — спросил доктор. — Нам сообщили о выстрелах, и скажи спасибо, что мы приехали как раз вовремя. Ты потерял много крови — мы уже сделали переливание, — кроме того, имеются множественные переломы лучевой и локтевой кости, одно пулевое ранение в руку и другое в области правого виска — вероятно, повреждение черепа. Судя по всему, сломаны ребра и повреждены внутренние органы. Кто-то испытывает к тебе сильную неприязнь. Но кто?

Кто? Моя дорогая Анжелина, вот кто. Искусительница, ведьма, убийца, вот кто хотел отправить меня на тот свет. Теперь я все вспомнил. Огромное дуло пистолета, в котором запросто поместится звездолет. Ослепляющее пламя, летящие в меня пули и невыносимая боль, когда мой гарантированный пуленепробиваемый жилет принял на себя мощь выстрелов. Я вспомнил, как надеялся, что она ограничится этим, и как надежда растаяла, когда дымящееся дуло пистолета уставилось мне в лицо.

Я вспомнил, как в отчаянии закрыл лицо руками и отклонился в сторону, пытаясь спастись.

Надо же, мне это удалось. Ударившись в кость руки, пуля срикошетила и лишь царапнула череп вместо того, чтобы проделать в нем дырку. В результате — море крови и бездыханное тело на полу. И тут Анжелина допустила единственную ошибку. Грохот выстрелов в крошечной комнатушке, кровь и вполне натуральный труп, наверное, испугали ее. Стремясь как можно скорее скрыться с места преступления, она не удосужилась убедиться в моей смерти.

— Лежи, — приказал доктор. — Будешь шевелиться — я вкачу тебе укол, который отключит тебя на неделю.

Только теперь я заметил, что сижу на носилках и смеюсь как ненормальный. Я легко дал себя уложить, так как при каждом движении мою грудь пронзала боль.

Мой мозг уже начал строить планы, как с наибольшей выгодой воспользоваться сложившейся ситуацией. Не обращая внимания на боль, я прикидывал, как бы не упустить счастье и заставить Анжелину поверить, что я действительно мертв.

Мы уже подъезжали к больнице, когда я умудрился стащить ручку и стопку медицинских бланков с полочки над моей головой. Моя правая рука действовала, хотя каждое движение отдавалось болью. Робот прикрепил носилки к каталке и повез меня в приемный покой. Сунув какие-то бумаги в держатель над моей головой, доктор на прощание помахал мне рукой. Я вежливо улыбнулся в ответ, а робот продолжал толкать каталку.

Как только доктор скрылся из виду, я вытащил бумаги и быстро пробежал их глазами. Судьба подарила мне уникальную возможность; главное, чтобы хватило времени ею воспользоваться. Это было заключение врача, составленное в четырех экземплярах. Пока данные не ввели в компьютер, меня не существовало. Из этого статистического отчета я должен был заново родиться в больнице. Но рождаться мне было ни к чему. Я сбросил подушку на пол, и робот остановился. Он не обращал никакого внимания на то, что я лихорадочно пишу, и не высказал никакого возмущения, когда я еще пару раз скидывал подушку. За это время я изготовил фальшивку.

Этот доктор Маквбклз — по крайней мере, именно это можно было прочесть в его росписи — совершенно не умел составлять документы. Он оставил много пустого места между последней строчкой заключения и своей подписью. Я заполнил его, подражая почерку доктора.

«Обширное внутреннее кровоизлияние, шоковое состояние, — написал я. — Умер по пути в больницу». Это звучало достаточно убедительно. Я быстро дописал: «Все попытки реанимировать пострадавшего окончились неудачей».

У меня возникли сомнения в правильности написания слова «реанимировать», но если доктор Маквбклз пишет слово «пациент» через «о», то он вполне мог ошибиться и здесь. Последнюю фразу я написал для того, чтобы меня не тыкали всякими иголками и электродами, пытаясь вернуть к жизни.

— Тут У. П. — «Умер по пути», Свенд, — произнес кто-то, шурша бумагами у меня над головой.

Я услышал, как робот покатил прочь, безразлично восприняв тот факт, что писавший и швырявший подушки больной внезапно скончался. Что мне нравится в роботах, так это отсутствие любопытства. Я стал думать о смерти, надеясь, что мое лицо примет соответствующее выражение. Кто-то схватил меня за ногу, стаскивая ботинок вместе с носком. Рука сжала ступню.

— Бедняга, — сочувственно сказал голос. — Еще теплый. Может, позвать реаниматоров?

Какой назойливый тип.

— Не-а, — послышался более рассудительный голос. — Они уже пытались это сделать по дороге сюда. Тащи его в морг.

Ужасная боль пронзила мою ногу, и я чуть не испортил все представление. Невероятным усилием воли я заставил себя не шевелиться, пока этот идиот закручивал проволоку вокруг моего большого пальца. На проволоке болталась бирка, и я от всей души пожелал, чтобы такую же бирку привесили ему на ухо. Боль перекинулась на грудь, голову и руки, когда я изображал окоченевший труп, лежа на трясущейся каталке.