Фрэнк Херберт - Дюна. Первая трилогия [litres]

Что ж, очень хорошо. Палимбаша выбрал себе сегодня неудачную компанию.

Ганима набрала в легкие побольше воздуха, вставила трубку в рот и изо всех сил дунула, вызвав в памяти ощущения достославной жрицы Иовафа.

Палимбаша ударил себя по щеке, на ладони осталось пятнышко крови. Иглы не было видно, Палимбаша отбросил ее движением руки.

Женщина что-то сказала, и Палимбаша рассмеялся. Он все еще смеялся, когда ноги его стали подкашиваться, а сам он грузно повалился на пытавшуюся удержать его женщину. Она, все еще дрожа от напряжения, не давала упасть телу мужчины, когда рядом с ней появилась Ганима и приставила кончик ножа к спине женщины.

– Не делай резких движений, Мюриз. Нож отравлен. Можешь отпустить Палимбашу – он мертв, – произнесла Ганима, не повышая голоса.

Внутри всех главных общественных сил вы найдете глубинные течения, которые можно усилить, чтобы поддержать власть, пользуясь словами. Это касается всех – от шарлатана-знахаря и священника до бюрократа. Управляемая масса должна быть обработана таким образом, чтобы она воспринимала слова, как нечто реальное, то есть перепутала систему символов с истинной материальной вселенной. Для поддержания такой структуры власти определенные символы должны быть выведены за пределы общего понимания – например, это касается символов, предназначенных для экономического манипулирования массой или символов, определяющих критерии ясного мышления. Таинственность символических форм такого рода приводит к формированию фрагментарных подъязыков. Каждый такой подъязык является сигналом того, что его пользователь обладает той или иной формой власти. Если взглянуть на природу власти под таким углом зрения, то нашим Силам Имперской Безопасности надо быть готовыми к разработке и внедрению в массовое сознание таких подъязыков.

Из лекции принцессы Ирулан в Арракинском военном училище

– Возможно, нет никакой необходимости напоминать вам об этом, – сказал принц Фарад’н, – но во избежание недоразумений я объявляю вам, что вы оба будете немедленно убиты, как только вздумаете начать заниматься колдовством.

Впрочем, он не ждал, что его слова окажут какое-то воздействие на стоявших перед ним людей, – и госпожа Джессика, и Айдахо вполне оправдали его ожидания.

Фарад’н преднамеренно выбрал для первой проверочной беседы с этими людьми старый Зал Аудиенций Шаддама. Недостаток величественности в помещении компенсировала необычность положения. За стенами был зимний вечер, но в лишенном окон зале царило вечное лето. Палаты были залиты золотистым светом хрустальных иксианских ламп.

Последние вести с Арракиса наполняли Фарад’на бурной радостью. Лето, один из близнецов, – мертв, его убил специально выдрессированный лазанский тигр. Ганима – его сестра – находится под опекой тетки и содержится как пленница. Эти подробные донесения вполне объясняли присутствие здесь Айдахо и госпожи Джессики. Они просили убежища. Шпионы Коррино докладывали, что на Арракисе наступило недолгое и непрочное затишье – затишье перед бурей. Алия согласилась предстать перед Судом Одержимых. Цель проведения такого суда оставалась пока не вполне ясной. Однако дата заседания трибунала не была определена, и двое разведчиков доложили, что, возможно, суд так и не состоится. Одно было более или менее ясно: между фрименами Пустыни и Фрименской Имперской гвардией состоялась битва, которая временно парализовала правительство. В настоящее время после обмена пленными Стилгар сохраняет нейтралитет и является посредником между конфликтующими сторонами. Видимо, Ганима является одной из таких пленниц, хотя в конкретных действиях сторон еще предстояло разобраться.

Джессика и Айдахо были доставлены на аудиенцию связанными по рукам и ногам в специальных креслах, к которым пленники были привязаны шиговой проволокой, которая способна разрезать плоть до костей при малейшей попытке освободиться от пут. Два сардаукара, которые привезли пришельцев, молча проверили вязки и тихо удалились.

Так что предупреждение было излишним. Джессика увидела у стены глухонемого ветерана, вооруженного легким, но вполне способным убить человека стрелковым оружием. Немного расслабившись, Джессика позволила себе окинуть взором экзотическое убранство зала. Широкие листья редкого железного кустарника, украшенные крупными жемчужинами, полукругом сплетались в центре сводчатого потолка. Пол был в шахматном порядке выложен плитами из бриллиантового дерева и раковин кабуцзу, окантованных костью пассакета. Кости были обработаны лазером и отполированы до немыслимого блеска. Отборные прочные материалы украшали стены орнаментом в виде ломаных линий, на фоне которых были помещены фигуры львов из самородного золота – герб наследников покойного Шаддама Четвертого.

Фарад’н принял своих пленников стоя. На нем был надет простой костюм – шорты и легкий золотистый френч с открытым воротником. Единственным украшением были королевские звезды Дома Коррино на левой стороне френча. Принца сопровождал башар в форме сардаукара с тяжелым пистолетом в поясной кобуре. Это был Тиеканик, она знала о его суровом виде из донесений, поступавших в Бене Гессерит. Башар стоял в трех шагах левее и чуть позади принца. Возле стены помещался один трон из темного дерева, стоявший прямо на полу.

– Итак, – произнес Фарад’н, обращаясь к Джессике, – хотите ли вы мне что-нибудь сказать?

– Хотелось бы поинтересоваться, по какой причине нас связали?

– Мы только сейчас получили некоторые сообщения с Арракиса, которые объясняют ваше присутствие здесь, – ответил принц. – Возможно, сейчас вас развяжут, – он улыбнулся. – Если вы… – Фарад’н осекся на полуслове, увидев вошедшую в зал мать.

Венсиция поспешно прошла мимо Джессики и Айдахо, не удостоив их даже взглядом, и протянула Фарад’ну кубик с посланием. С горящим лицом принц прочитал послание, лицо его потемнело. Он вернул кубик матери, жестом приказав ей передать кубик Тиеканику. Сделав это, он хмуро воззрился на Джессику.

Забрав послание у башара, Венсиция встала по правую руку сына.

Джессика повернула голову и взглянула на Айдахо, но тот отвел глаза.

– Бене Гессерит недовольны мной, – сказал Фарад’н. – Они полагают, что я несу ответственность за смерть вашего внука.

Лицо Джессики осталось бесстрастным. В историю Ганимы поверили, если только… – подумала она. Ей не нравилась подозрительная неизвестность.

Айдахо закрыл глаза, открыл и посмотрел на Джессику. Та продолжала сверлить взглядом Фарад’на. Айдахо уже говорил ей об этом Взгляде Раджи, но Джессику, казалось, ничто не волновало, и он не понимал причину такой бесстрастности. Очевидно, она что-то знает, но не хочет открыть.