Фрэнк Херберт - Дюна. Первая трилогия [litres]

Пол видел, с каким напряжением офицеры следят за каждым произнесенным словом. Казалось, намерения отца их глубоко расстраивают.

– Послушайся его, отец, – тихо сказал Пол. – Он прав.

– Сир, – сказал Хават, – на этих базах действительно может содержаться столько материалов, что хватило бы на ремонт всего оставленного нам оборудования, и все-таки они могут оказаться за пределами досягаемости по стратегическим причинам. Опрометчиво было бы предпринимать какие-либо шаги без дополнительных сведений. Империя наделила Кинеса полномочиями Арбитра. Мы не должны этого забывать. И фримены считаются с его мнением.

– Значит, проделайте все мягко, – сказал герцог. – Я всего лишь хочу знать, существуют ли базы, и только.

– Как прикажете, сир. – Хават сел, опустив глаза.

– Тогда все в порядке, – сказал герцог. – Мы знаем, что нам предстоит – работа. Мы к ней готовились. И у нас есть в ней кое-какой опыт. Мы знаем, каким будет вознаграждение. Альтернативы тоже достаточно ясны. У каждого есть свое задание… – Герцог посмотрел на Халлека. – Гурни, в первую очередь займись контрабандистами.

– «Вот, иду к бунтарям, обитающим в безводной земле», – нараспев произнес Халлек.

– Когда-нибудь я поймаю этого парня на отсутствии подходящей цитаты, и он будет похож на голого, – бросил герцог.

Фраза его отозвалась за столом смешками, но Пол услышал в них нотки неестественности. Герцог обратился к Хавату:

– Суфир, разверни на этом этаже еще один командный пункт – для разведки и связи. Когда сделаешь, приходи: ты мне понадобишься.

Хават встал и окинул комнату взглядом, словно ища поддержки. Потом направился к выходу, следом потянулись остальные.

Офицеры двигались торопливо, скребя пол отодвигаемыми стульями, сталкиваясь, обнаруживая явные признаки смущения.

Дело закончилось всеобщим замешательством, подумал Пол, глядя в спины. Раньше Совет всегда заканчивался в приподнятой атмосфере. А это собрание словно вытекало медленной струйкой, утомленное собственной неэффективностью, да и завершилось оно спором…

Впервые Пол позволил себе подумать о реальной возможности неудачи – и вовсе не из страха перед ней и не из-за предостережений, подобных тем, что исходили от старой Преподобной Матери, – его собственная оценка ситуации заставила взглянуть этой возможности в лицо.

«Отец в отчаянии, – подумал он. – Дела складываются для нас очень неудачно».

И Хават… Пол припомнил, как вел себя на совещании старый ментат – едва уловимые колебания, признаки беспокойства…

Да, Хават чем-то глубоко встревожен.

– Тебе, наверное, лучше всего остаться на ночь здесь, сын, – сказал герцог. – Все равно скоро рассветет. Я сообщу твоей матери. – Он тяжело поднялся. – Почему бы тебе не сдвинуть вместе несколько кресел и не прилечь отдохнуть?

– Я не устал, отец.

– Ну, как хочешь.

Герцог заложил руки за спину и принялся вышагивать взад-вперед вдоль стола. Как зверь в клетке.

– Ты собираешься обсудить с Хаватом возможность того, что среди наших людей есть предатель? – спросил Пол.

Герцог остановился напротив сына и сказал, глядя в темноту за окнами:

– Эту возможность мы обсуждали много раз.

– Старуха казалась такой уверенной в этом, – сказал Пол. – И то послание для матери…

– Меры предосторожности приняты, – сказал герцог. Он оглядел комнату, и в его глазах сверкнула ярость загнанного зверя. – Оставайся здесь. Мне надо обсудить с Суфиром кое-что насчет командных пунктов. – Герцог повернулся и быстро вышел, коротко кивнув у двери охранникам.

Пол смотрел на то место, где стоял отец. Оно опустело даже раньше, чем герцог вышел из комнаты. И Пол вспомнил слова старухи: «… твоего отца не спасет ничто».

В тот первый день, когда Муад’Диб с ближними его ехал по улицам Арракина, некоторые из людей, стоявших у дороги, вспомнили легенды и пророчества и отважились прокричать: «Махди!» Но этот их крик был более вопросом, нежели утверждением, ибо тогда существовала лишь надежда, что был он Лисан аль-Гаибом, Гласом из Внешнего Мира, предсказанным много веков назад. Взгляды их были прикованы также и к его матери, ибо все слышали, что была она Бене Гессерит, и потому сочли ее чем-то вроде второго Лисан аль-Гаиба.

Из учебника «Жизнь Муад’Диба» принцессы Ирулан

Герцог нашел Суфира Хавата – тот сидел один в угловой комнате. За стеной работали – устанавливали и налаживали аппаратуру связи, но здесь было довольно тихо. Герцог успел окинуть взглядом все помещение, пока Хават поднимался из-за стола, заваленного бумагами. В этом закутке с зелеными стенами, помимо стола, было еще три кресла на силовой подвеске, со спинок которых поспешно стерли букву «Х», – там виднелись пятна, немного отличные по цвету от всей обивки.

– Эти кресла достались нам в наследство от прежних хозяев, но они вполне безопасны, – сказал Хават. – А где Пол, сир?

– Я оставил его в комнате совещаний. Я решил, что ему стоит отдохнуть, и избавил от своего присутствия.

Хават кивнул, прошел к двери в соседнюю комнату и прикрыл ее. Шум помех и треск разрядов, доносившиеся оттуда, стихли.

– Суфир, – вздохнул Лето, – я вот думаю об имперских и харконненских запасах Пряности.

– Что вы имеете в виду, милорд?

Герцог поджал губы:

– Склады могут быть разрушены…

Увидев, что Хават собирается возразить, герцог поднял руку:

– Я говорю сейчас не о запасах Императора. Но неприятностям Харконненов он бы втайне порадовался. И как барону протестовать против уничтожения того, что он не может открыто признать своим?

Хават покачал головой:

– У нас мало людей, сир.

– Возьми часть людей Айдахо. И, может быть, кто-то из фрименов захочет отлучиться с планеты. Рейд на Гьеди Прайм мог бы дать нам тактическое преимущество, Суфир.

– Как прикажете, милорд. – Хават повернулся уходить, и герцог заметил, что старик нервничает. Возможно, он боится, что я ему не доверяю. Наверняка он знает, что я получил частные сообщения о предательстве. Ну и – лучше всего немедленно успокоить его страхи.

– Суфир, – сказал он, – ты один из немногих, кому я полностью могу доверять: поэтому я хочу обсудить с тобой еще один вопрос. Оба мы знаем, какого неусыпного внимания требует опасность проникновения предателей в наши ряды… но у меня есть два новых сообщения.

Хават обернулся, и герцог пересказал ему все, что узнал от Пола.

Но вместо сосредоточения, возникающего у ментатов во время работы, эти сообщения лишь усилили беспокойство Хавата. Лето всмотрелся в лицо старика, потом сказал:

– Ты что-то скрываешь, дружище. Мне следовало догадаться еще на совещании штаба, ведь ты там так нервничал. Что это за опасность, о которой нельзя говорить перед всеми?