Вернор Виндж - Дети небес

Бедная Ритл на арене чуть не рухнула снова. Потом, ощутив свободу, побежала вдоль первого ряда, таща за собой длиннющий поводок.

Шелковинт кое-как выбрался на публику. Его элементы были покрыты клетчатым узором, по краям шли хромые. Он побежал за поводком синглета, потрясающе естественно промахиваясь по нему снова и снова. Наконец он всеми четырьмя телами плоско прыгнул на него, зажав где-то внизу Встал, крепко держа поводок четырьмя парами челюстей, триумфально раскланялся и начал говорить свою собственную речь. Но Ручной зверь шута не стал ему помогать: Ритл бегала вокруг четверки все быстрее и быстрее, а поводок укорачивался.

Наконец Шелковинт сам об него споткнулся, зашатался, возмущенно вопя. Публике это показалось еще смешнее. В него запустили еще несколько гнилых овощей, но это, скорее, было выражение одобрения. Один кусок попал Шелковинту в плечо, размазавшись по черно-белым клеткам. Ритл вроде бы над ним смеялась, но ей тоже пришлось уворачиваться от подарка публики, и это не получилось.

Шелковинт заметался в очевидной панике, потом весь повернулся туда, где прятались Амди и компания. На стайном языке жалоба значила что-то вроде:

— Хозяин, Хозяин, иди сюда!

Вот так и должен был выступить Амди. Он издал низкий, прочувствованный вой… и выпрыгнул на арену.

Смех сменился приветственными воплями, и дождь гнилых овощей стих. Амди шел так гордо, как Равна никогда не видела, и те, что шли в середине, задрали морды точно вверх. Если бы так шел человек, он бы задирал вверх руки, привлекая внимание зрителей.

Джефри перешел на место, которое Амди освободил. У него на лице блуждала широкая удивленная улыбка.

— Что он говорит? — спросила Равна.

— Слишком быстро, не разбираю. Обещает что-то…

Учитывая разницу диалектов, Амди, наверное, и для своих слушателей говорил слишком быстро, но это могло способствовать его обаянию. Он величественно махнул Шелковинту и Ритл, и эти двое ушли с площади, все еще оставаясь в образе, хотя Равна понимала, что для одного из них такое поведение — чистое притворство. Шелковинт скользнул под навес и привязал Ритл к деревянному столбу. Он улыбался и ворчал — по очереди, вытирая сок со шкуры. Посмотрел на Равну и Джефри с некоторым злорадством, будто говоря: «Сейчас будет ваша очередь!»

— Джефри! Равна! — Продолжая булькать с интонациями зазывалы, Амди заговорил человеческим голосом. — Я сейчас буду готов вас пригласить. Джефри подойдет ко мне, Равна останется стоять дальше расстояния мыслезвука. Понятно?

В общем, так и договорились еще в конюшне.

— Понятно! — крикнул в ответ Джефри.

Но тут на секунду выглянуло солнце, и в предвечерних лучах Амди засверкал расшитыми плащами и обувью, похожей на настоящие серебряные когти. Где-то посреди остальных были и два его элемента без красивых костюмов, но их Равна не видела.

Амди удивленно глянул на солнце, потом прогудел: «Отлично!» — и заговорил, переводя одновременно:

— Я покажу вам чудеса северного мира, покажу созданий неба, которые умеют мыслить без звука, мыслить каждое само по себе. Я вам представляю… двуногих!

Четыре его элемента держали головы точно вверх, остальные четыре широко повернулись, показывая на скрытых под навесом Равну и Джефри. Потрясающе, но вся восьмерка еще изобразила звук фанфар.

— Как ты думаешь, это нам подсказка? — спросил Джефри.

— Ага, — ответила Равна, тоже испытывая некоторое волнение кулис.

Они вышли из-под навесов и встали в полный рост, видимые сразу всем. Как только они появились из конюшни, публика почти затихла. Джефри и Равна повернулись в разные стороны, подняли руки, показывая, что они пусты. Равна вглядывалась в публику, пытаясь высмотреть, кто бросался ямсом. Места для зрителей были организованы как в зале заседаний Резчицы в старой столице, только еще больше. Каждый ярус был построен почти прямо над нижним, и «кресла» разделялись в основном обитыми звукопоглотителями и ложами. Осветившее Амди солнце уходило, и места для зрителей постепенно погружались во мрак. Трудно было оценить, сколько стай сюда пришло — они набились теснее, чем Равне приходилось видеть. Головы торчали повсюду, и почти все смотрели вниз — на двух человек.

Они с Джефри повернулись лицом друг к другу. Она тронула его за рукав:

— Никогда не думала, что попаду на арену цирка.

Напряженное лицо Джефа расплылось в улыбке:

— И уж точно ты не думала, что умение жонглировать пригодится в искусстве выживания.

Он на миг задержал ее руку, потом выпустил, и Равна отступила к краю арены.

Амди окружил Джефри, продолжая игру циркового зазывалы. Он уже не переводил, но Равна расслышала аккорд «пятищупальцевые лапы». Подойдя к тачке, стоявшей в середине арены, Амди бросил Джефри три цветных мяча.

Джефри начал осторожно, просто подкидывая эти три мяча и перебрасывая из руки в руку. Потом стал запускать выше и выше, опускать ниже, ловить после отскока от земли. Амди кинул ему четвертый мяч. На репетициях это получалось отлично, но сейчас Джефри сбился. Нескольких попыток ему стоило удержать все эти мячи в воздухе. Равна посмотрела на трибуны. Все еще не летит ямс, но буря щелкающих звуков — аплодисменты. Этим стаям казалось невероятным, что такой нескладный синглет, качающийся на задних лапах, способен жонглировать.

Самая удачная часть выступления Джефри получилась из-за некоторого везения прямо в конце. Откровенно грубая стая на втором ярусе запустила в Джефри ямсом. Он схватил его из воздуха, не забрызгавшись, — и жонглировал пятью предметами!

— Брось обратно, — велел Амди и крикнул трибунам что-то вроде предупреждения. Джефри опустил все мячи на землю, выпрямился, разглядывая трибуны. Ни одна стая в этих сумерках ничего бы толком не разглядела, но Джефри через секунду запустил ямс по высокой медленной дуге — и снаряд хлопнулся точно в того элемента, который его бросил.

Равна задержала дыхание. Она понятия не имела, что означает такое оскорбление для этих созданий. Но все смеялись. Кидавший оглядывался, и даже его собственные головы весело закачались. У него были еще другие овощи, и через несколько попыток, когда попался кусок ямса попрочнее, стая и двуногий играли в мяч.

Участие публики не успело стать шире, поскольку Амди Великолепный жестом велел Джефри уйти с арены и другим жестом вызвал Равну.

Начался ее сценический дебют.

Увы, завязывание узлов вышло скомканным. Даже при широких веревках, полученных от хозяина гостиницы, публике мало что было видно, особенно в гаснущем свете дня. С другой стороны, оно никак не требовало от нее чувства равновесия, и никто в нее не бросался гнилым ямсом. Поднимая вверх очередное свое творение, она посмотрела на трибуны. Диких аплодисментов не было, но было ощущение, что ее мрачно и оценивающе рассматривают. Может, она и не показала свой суперсинглетный интеллект, но продемонстрировала, что для работы в узком пространстве двуногий удобнее, чем любая полная стая.