Нил Эшер - Темный разум

— Почему он приказал не уничтожать нас?

— Из–за тактических преимуществ.

— У нас тут оживление, — подал голос Гидеон, глядя на расположение наших.

Я поднял глаза и увидел, что наша большая автопушка поворачивает ствол, а затем тяжело отрывается от земли, перенося вес на железные ножки, напоминающие лапки ящерицы.

— Засечено двадцать четыре цели, — доложил кто–то по комму. — Один первенец, остальные вторинцы — в том числе два имплантанка.

Имплантанки, прелестно. Как будто детишки прадоров недостаточно уродливы в своем первозданном виде, так папаши еще и пересаживают их мозги в мощные бронированные боевые машины.

— Дерьмо, — выругался Гидеон. — Добывай свою информацию, Торвальд.

— Почему отказ от уничтожения людей станет тактическим преимуществом? — продолжил я.

— Накопление ресурсов выгодно.

— Почему это мы ресурсы?

Я успел задать вопрос до того, как загрохотали пулеметы. Включились наши силовые поля, их твердеющие купола мерцали во тьме, точно отражение пляшущего пламени факела в стекле. Потом ночь подожгли панцирные танки, а лучевые пушки поддержали их благородным синим огнем. Ударная волна подхватила меня, опрокинула на спину, и, падая, я заметил катящийся мимо горящий обломок генератора защитного поля, за которым тянулась по камням пышущая жаром полоса расплавленного металла.

— Под прикрытием отступаем к каньону, — спокойно сказал Гидеон. — На пути ставим «клещей».

Я едва расслышал ответ прадора, совершенно бессмысленный, по–моему.

— Вы послужите нам, — сказал он.

— Надо идти. — Пока я вставал, Гидеон сунул мину во вскрытую полость первенца.

Я подхватил оборудование и покидал все в рюкзак. На допросный имплантат плевать — он ведь одноразовый. Горный ландшафт то и дело озарял огонь пульсаров, вспышки лучевиков и мерцание силовых полей. «Комарики» плевались пламенем, а большая пушка мерно пятилась. Отступали и уцелевшие генераторы, их радиаторы охлаждения уже раскалились докрасна. В миле от защищенного периметра под собственными силовыми полями наступали прадоры. Я разглядел крупного первенца, палящего из пулемета, прикрепленного к одной клешне — на другой был атомарник. Вторинцы, вдвое меньше размером, стреляли из прадорских аналогов наших пульсаров или продвигались вперед, таща на себе генераторы защитных полей. Два имплантанка ползли на гусеничном ходу, поплевывая из боковых башен шрапнелью, в то время как верхние турели заливали ночь зеленью лучей высокоинтенсивных лазеров.

Я смотрел, как отступают солдаты, постреливая одиночными и бросая в выбранные кратеры «клещей». Эти мины вели себя точь–в–точь как насекомые, в честь которых их назвали. Уловив движение врага, они выпрыгивали из укрытия и прицеплялись к жертве. Затем детонировал боекомплект, пробивая броню. Стараясь не отставать от Гидеона, я увидел, как один из наших бойцов буквально превратился в облако — ничего от него не осталось, кроме, разве что, обрывков камуфляжа.

— Шевелись! — рявкнул Гидеон. — Нам не выстоять!

Мы побежали, в считаные минуты добрались до края каньона и начали спускаться вниз, к руслу реки. А автопушки и генераторы щитов тем временем укреплялись наверху, прикрывая наш отход.

— Разгон на полную, — приказал капитан.

Я нажал на кнопку на запястье, и движения сразу стали легче, плавнее. Вскоре я мчался, как андроид, наравне с остальными, назад, к горам. За нашими спинами продолжался бой. Особенно громкий взрыв заставил меня обернуться — наша большая пушка исчезла бесследно.

— Глуши разгон, — озадаченно велел Гидеон. — Погони нет.

Я чувствовал, что отсутствие преследования как–то связано с «ресурсами», но смысл этих слов по–прежнему оставался неясным. Отключив форсированный режим скафандра, шлепая по мелким лужицам — всему, что осталось от реки, — я осознал, что небо посветлело. Лайденская Клоака скрылась за горами, и стало видно, что ночь уже на исходе.

— Эй, похоже, у нас гости! — воскликнул кто–то.

Все остановились и задрали головы. В вышине, над дивизией Бернерса, в бледном небе завис Государственный истребитель. И на душе сразу стало спокойнее. Каждый второй визит кораблей Государства сеял разрушения среди врагов быстро и четко — раз–два и готово. Может, теперь флот совместными усилиями вытащит нас отсюда?

— Почему истребитель, а не транспорт? — спросил Гидеон.

— Может, он прикрывает посадку судна побольше, — предположил я. — Если они решили забрать нас, то знают, что прадоры не останутся безучастными.

Синий луч ударил из истребителя, цепкие голубые молнии заплясали по склонам, превращая все, чего касались, в гигантские вспышки. Симфония разрушения добралась до нас чуть позже в сопровождении дрожи земли.

— Какого черта? — Не знаю, кто это крикнул, я или кто–то другой. Но луч еще не померк, а я уже понял, что удаленные караульные посты нашей дивизии только что были аннигилированы.

Действительно ли я видел то, что случилось дальше, или воображение дорисовало детали потом? Черные точки оторвались от истребителя и полетели вниз. Потом корабль, включив термоядерный реактор, сорвался с места, уйдя ввысь. Яркая вспышка — и визор шлема на пару секунд сделался непрозрачным, защищая глаза. А когда зрение вернулось, я увидел, как медленно–медленно, точно в кошмарном сне, колеблются и крошатся горы, как дробятся их черные силуэты, плавясь в потоке огня.

— Он убил нас, — сказал Гидеон.

Пламя скатилось вниз и поглотило всех.

Горняки Осыпи воткнули телепортационные врата, опутанные силовыми полями, в центр гигантского ядра планеты — и спокойно перемещали через подпространство тысячи тонн пермаллоя — сплава железа и никеля — на любые расстояния. А тем временем в сотне световых лет от них автодозеры, разрабатывающие астероид ЕГО 43, швыряли горы руды в передвижные топки. В некоторых мирах эти металлы весьма редки, но здесь, на Осыпи, они легко добываются, обогащаются и пересылаются. Большая потеря массы сместила НБ 43 с орбиты — ведь шахты на глубине мили изрезали весь планетоид, обдираемый, как луковица. Кварцевый песок сыпался во врата планеты Фракан, где пустыню высосали до самого скального основания. На выжатом до предела старине Юпитере кружили новые вихри, но добытчики газа продолжали жрать, как киты. Дробильно–плавильные заводы придирчиво выбирали астероиды из Пояса, точно лучшую конфетку из большой коробки. Вещества поступали из множества мест, растворялись в подпространстве и вновь появлялись в пункте назначения. И все незримые транзитные маршруты сходились к одной точке на краю хаоса — к заводу–станции, известному как Цех 101.