Александр Хиневич - Иная суть

— Стась, твой пульт управления не принимает моих команд. Пишет, что у меня нет прав доступа.

— Всё правильно, Тана. Ни у кого, кроме меня, нет доступа к этому пульту. Сейчас мы решим данную проблему. Палин, появись.

Когда на экране монитора появился старый арахнид, Тана от неожиданности отшатнулась.

«Слушаю тебя, Древний.»

— Предоставь моей племяннице Тане временный доступ к пульту управления, она попробует подобрать коды доступа для кристалла.

«Один момент», — ответил Палин, и в тот же момент из пульта выдвинулись две панели для определения генокода. — «Красавица, успокойся и положи свои ладони на считыватели. Сейчас мы предоставим тебе допуск, к тайнам твоего странного дядюшки.»

Тана молча положила обе руки на панели и посмотрела на меня.

— Стась, у искина твоего пульта управления очень странное чувство юмора, — сказала она.

— С тобой общается не искин пульта, Тана, а дух старого и мудрого арахнида, жившего много лет назад, которого зовут Палин, — ответил я.

— Стась, это что… шутка такая?

«Никакой шутки нет, красавица», — вместо меня ответил Палин. — «Я действительно перешёл в новую форму существования, после жизни в вашем мире, и поместил себя в кристалл-носитель. Древний предложил мне дружбу и общение, я принял это, и всячески помогаю ему во всех его делах. Ну вот… доступ к пульту управления тебе предоставлен. Однако хочу сразу предупредить, что данные на независимых накопителях для тебя остаются закрыты. Ты можешь иметь доступ только к той информации, что размещена на кристаллах вставленных в считыватель.»

— Палин, а почему ты назвал Стася «странным»? — окончательно придя в себя спросила Тана.

«Потому что он действительно очень странный Древний. То, что для многих видов разумных является ценными сокровищами, для него не имеет никакой ценности. И в то же самое время, его неуёмная тяга к различным древним знаниям, для многих кажется какой-то безумной прихотью, балансирующей на грани помрачнения сознания.»

— Благодарю за ответ, Палин. То, что Стась всегда собирал древние знания я знала, но мне было неизвестно, что это у него развилось до вселенских масштабов…

— Тана, может хватит меня обсуждать, — сказал я племяннице, — лучше займись получением доступа к данным на кристалле, а с Палином, ты сможешь потом пообщаться. Он тебе расскажет много интересных историй из своей долгой жизни.

После этих слов наступила тишина, а дальше лишь было слышно, как Тана подбирает коды на моём пульте управления. Получив несколько свободных минут, я прикрыл глаза и мысленно попросил Бруча выяснить, чем сейчас занимается Эмилия.

«Вернувшийся, в данный момент она увлечённо общается с капитаном корабля. Послать ей вызов и соединить ваши сознания?»

«Вызов посылать не надо. Пусть общается. Ты просто подключи меня к их голосовой беседе, послушаю что они там увлечённо обсуждают.»

«Принято. Установлено одностороннее соединение в теневом режиме с двумя разумными.»

Через мгновение в моей голове появились знакомые голоса…

«…ты просто не представляешь себе, Эмилия, сколько, за последнее время, я узнал нового и интересного! Все знания я получал из материалов предоставленных нам на корабле Хранителей.»

«Я тут тебя прекрасно понимаю. Самой медицинские знания полученные от Хранителей на многое раскрыли глаза. А ты представь, какими древними знаниями во многих областях обладает наш командир. Иногда он говорит о таких вещах, что его трудно понять.»

«Что ты имеешь в виду?»

«Как бы тебе это объяснить. О многом, совершенно непонятном и неизвестном для нас, он говорит с такой уверенностью, словно всё это ему давно известно.»

«Ты права, Эмилия. Наш командир всегда был странным. Я на это обратил внимание с самой первой нашей встречи. Надеюсь, когда его память полностью восстановится, мы сможем получить о нём больше информации. Хотя бы той, что он сам нам расскажет.»

«Светлояр, у меня недавно появилась очень интересная информация относительно нашего командира, но она не подлежит разглашению.»

«Если тебе удалось узнать действительно что-то интересное, давай, рассказывай. Ты же знаешь, дальше меня эта информация не уйдёт.»

«Некоторое время назад, ещё когда с нами была „Сварга“, после очередного эксперимента нашего командира, я задала ему вопрос о его странном отношении к материализации объектов, как растительного так и живого происхождения. Все данные указывали, что для командира такие события относятся к категории привычной повседневности. Он, словно бы в шутку, предложил мне ознакомиться с соответствующими данными из его ментограммы, относительно некоторых фактов из его далёкого детства. В первую очередь, он посоветовал мне посмотреть, как они вдвоём с мамой ходили смотреть выступление иллюзиониста. Я ознакомилась с указанными мне данными. Всё совпало с его словами.»

«Так в чём проблема, Эмилия?»

«Проблема в том, что меня заинтересовал сам факт возможности материализации объектов, поэтому я решила посмотреть, а не было ли чего-нибудь похожего в жизни нашего командира до указанного момента. То, что я обнаружила, не поддаётся никакому объяснению.»

«И что это? Ещё несколько моментов из жизни командира, где тебе удалось зафиксировать факты странной материализации объектов?»

«Можно сказать и так. Вот только на этот раз, самим объектом материализации на планете Земля был наш командир.»

«Что?! Как такое может быть?»

«Я не знаю! Но он появился на Земле в Запретном мире, сразу в возрасте четырёх лет, с искусственно-прописанной в мозг информацией о его якобы прошлых четырёх годах жизни. После появления в мире Земли, нашего будущего командира, его мозг сохранял уже реальные данные о дальнейшей жизни. Из рассказа Литы мы уже знаем, что это она блокировала память командиру ещё до его появления в Запретном мире. Наш полёт на планету Идилия, и восстановление памяти командиру в секретной научно-исследовательской лаборатории, полностью подтвердили всё что она рассказала.»

«Погоди, Эмилия, а как же реальный факт из его жизни, о котором ты сообщала, что он со своей мамой ходил посмотреть на выступление иллюзиониста?»

«При подробном изучении данных ментоскопирования оказалось, что указанная женщина являлась его приёмной, а не биологической матерью. Она была воспитательницей в детском доме, в который в четырёхлетнем возрасте попал наш Станислав Иваныч. В том мире тогда шла большая война, поэтому никто не проверял данные по маленькому мальчику. Всё было записано с его слов. На вопрос, как его зовут, он ответил — Стась, а когда его спросили об его фамилии, он даже не понял смысла заданного вопроса, поэтому честно ответил — не знаю. Фамилию и второе имя мальчику дали такие же, какие были у какого-то высокого покровителя данного детского дома, оставив неизменным только имя ребёнка. Вот таким образом, в той стране на Земле, его записали как Станислав Иванович Калинин…»