Мерседес Лэки - Сага о живых кораблях [трилогия]

— Плакать... — выдохнула Хельва, — облегчить душу слезами.

Да, ты права. — Ее сердце стиснула невыносимая тоска, и ненадолго отступившая горечь утраты вернулась с новой силой.

— Хельва... Там, в больнице... Я хочу сказать, что слышала о том, как ты,.. Прости, но я так ушла в свои мысли, что тогда не поняла, что это ты — Корабль, который пел, и что ты... — голос ее сорвался.

— И я тоже забыла, что у вас на Медее вирус не только отгородил разум от тела, но и уничтожил мозг, оставив лишь неодушевленную плоть.

Теода отвела взгляд.

— Не могу забыть того несчастного малыша...

— Ценком — Х-834. Ты на связи?

Испуганная голосом, который неожиданно загремел у ее локтя, Теода отпрянула от загоревшейся шкалы экстренной связи.

— Х-834 слушает.

— Приготовься отпечатать компьютерное заключение в ответ на запрос майора Онро.

Хельва включила принтер и доложила о готовности.

— В словесной форме? — громким шепотом спросила Теода.

— Он просил в словесной, — ответила Хельва.

— Не выявлено никакой зависимости от возраста, физического развития, состояния здоровья, этнической принадлежности, группы крови, структуры тканей, режима питания, места жительства и перенесенных ранее заболеваний. Болезнь поражает без разбора и распространяется со скоростью эпидемии. При вскрытии никаких изменений в мышцах, костных тканях, крови, мокроте, моче, спинном мозге не обнаружено. Медикаментозное лечение — бесполезно. Хирургическое — бесполезно. Терапия — возможна.

— Вот оно! — вскочив на ноги, торжествующе воскликнула Теода. — Терапия — единственный выход.

— Но только возможный.

— И тем не менее это единственная возможность. Я уверена: спасение кроется в методе обратной связи.

— Обратной связи?

— Да. Это странный метод, и он не всегда приносит успех. Но, возможно, неудачи бывают в тех случаях, когда разум, отчаявшись, прекращает борьбу. Горячо, словно стараясь убедить в первую очередь себя, проговорила Теода. — Ты только вообрази: оказаться в западне, не иметь возможности установить даже самый простой контакт — это же ни с чем не сравнимый ужас!

Боже, что я говорю!.. — воскликнула она, виновато повернувшись к пилону, за которым находилась Хельва.

— Ты абсолютно права, — невозмутимо заверила ее Хельва, но про себя усмехнулась. — Было бы действительно невыносимо, если бы я вдруг потеряла способность управлять своими синапсами с помощью электронных устройств, как делаю это сейчас. Думаю, что я просто спятила бы, враз лишившись всего, что было мне подвластно, — мчаться от звезды к звезде, общаться через несколько световых лет, подслушивать и подглядывать, при этом никак не обнаруживая себя.

Теода снова принялась беспокойно расхаживать взад-вперед.

— Неужели ты надеешься убедить этих скептиков, — спросила Хельва, — заставить их мобилизовать людей, основываясь лишь на компьютерном заключении?

— Но в нем же ясно сказано: терапия может дать положительные результаты, — решительно заявила Теода, и лицо ее приняло упрямое выражение.

— В нем сказано «возможно». Я вовсе не оспариваю твою позицию, просто предупреждаю, какой скорее всего будет их реакция, — добавила Хельва, заметив, что Теода уже набрала побольше воздуха, собираясь дать отпор. — Я-то как раз совершенно уверена, что ты права. Но они — совсем другое дело. История знает немало случаев, когда добрые самаритяне преждевременно решали с чистой совестью почить на лаврах в полной уверенности, что сделали все от них зависящее.

Теода непримиримо сжала губы.

— Я уверена, что этих людей можно спасти... во всяком случае, некоторых — разве ради этого не стоит сделать все возможное?

— Но почему? Я хотела сказать, почему ты думаешь, что метод обратной связи сработает?

— Этот метод, разработанный еще в двадцатом веке, раньше его использовали для коррекции большинства врожденных нарушений и некоторых серьезных поражений мозга и нервной системы. Я получила научную степень по истории психотерапии. Многие из ранее существующих в этой области проблем теперь не актуальны, но иногда бывают случаи, когда болезни, которые считались давно побежденными, возвращаются вновь. Как эпидемия полиомиелита на Эварте-2. Вот тогда и вспоминают о старых методах. Например, возбудитель этой болезни напоминает вирус Ратдже, с той разницей, что атаки исходного штамма были не так опустошительны и выздоровление наступало хоть и медленно, но верно. Может быть, потому что терапию начинали сразу же, как только миновал острый период. Да и паралич, насколько мне известно, не был таким тяжелым. Но, возможно, на протяжении веков штамм видоизменился и стал еще более опасным. И все же нельзя отрицать, что сходство существует. Вот, посмотри, Хельва, я захватила с собой пленки, — с жаром сказала Теода, от волнения ее лицо казалось странно помолодевшим. — Тогда при лечении жертв вируса Ратдже широко применяли метод обратной связи Домана-Делакато, и он давал отличные результаты. А вдруг, — Теода остановилась как вкопанная, — нам удастся доказать, что в те времена споры космической эпидемии занесло на старушку Землю? У тебя есть данные по развитию галактических спиралей?

— Давай пока ограничимся проблемами из области медицины и физиологии, — усмехнулась Хельва.

Теода потерла лицо руками, как будто пытаясь смыть усталость и заставить утомленный мозг сделать невозможное.

— Всего один ребенок, одно доказательство — вот все, что мне нужно.

— А сколько времени это займет? И какого возраста должен быть ребенок? Кстати, почему именно ребенок? Почему не та несчастная женщина, с таким трудом опускавшая веки?

— Продолговатый мозг начинает управлять рефлекторными движениями с самого рождения. Мостовой участок, который полностью развивается к двадцати неделям, руководит ползань-ем на животе. К пятидесяти неделям начинает функционировать средний мозг, и ребенок овладевает навыками передвижения на четвереньках, и, наконец, к шестидесяти неделям заканчивается формирование коры, которая ведает ходьбой, речью, зрением, осязанием и координацией движений.

— Год — это, пожалуй слишком рано... Внятная речь еще отсутствует, — вслух подумала Хельва, без труда припоминая свой первый день рождения. Правда, она в этом возрасте уже «ходила» и «говорила».

— Лучший возраст — пять лет, — вмешался вдруг чей-то голос. Теода вздрогнула и только сейчас заметила Онро — он стоял на пороге камбуза, держа в руке согревающуюся жестянку с кофе. — Потому что моему сыну как раз пять. Я Онро, майор медицинской службы. Это я вас вызвал, доктор Теода, потому что слышал: вы никогда не сдаетесь. — Его помятое со сна лицо обрело жесткое, упрямое выражение. — И я тоже не сдамся, пока мой сип снова не станет ходить, говорить и смеяться. Он — все, что у меня осталось. Неплохой отпуск у меня получился. — Он горько усмехнулся и глотнул дымящийся кофе.