Мерседес Лэки - Сага о живых кораблях [трилогия]

Однако тем мучительнее воспринимал он случившуюся с Тией трагедию. Физические недостатки Джона были настолько ужасны, что для всех и в самом деле было лучше, что он находится в капсуле. Но Тия...

Однако она ведь счастлива! Не менее счастлива, чем любой из его однокашников из Академии. Где же тут трагедия? Только в его воображении.

Только в воображении...

Алекс предпочел бы, чтобы предыдущих двенадцати часов в его жизни просто не было.

Они с Тией вернулись на базу Диогена из рутинного рейса, ожидая, что их снова отправят доставлять почту, но узнали, что па этот раз им придется везти пассажиров. Эти пассажиры летели из Центральных Миров, из Института, коммерческим лайнером, и прибыть должны были только через пару дней.

Это дало Алексу возможность немного потусоваться в городке при базе, через которую пролегало немало космических путей, и Алекс этой возможностью воспользовался.

Лучше бы он этого не делал... Да нет, ничего серьезного. Он не напился, его не избили, он не попал ни в какую историю. Он просто повел себя как последний идиот.

Всего-навсего.

Он немного побродил по барам и забегаловкам в районе космопорта, присматривая, с кем бы провести время. Возможностей предоставлялось немало, однако выбрал он тоненькую, хрупкую девушку, темноволосую и голубоглазую, похожую на эльфа. У нее был заразительный смех, и на губах все время играла улыбка. Девушку звали Бет, и она была космолетчицей в четвертом поколении, продолжавшей традиции своих непоседливых предков.

Алекс не задумывался над тем, что побудило его сделать такой выбор и с чего он вдруг изменил своим обычным вкусам: он всегда предпочитал кареглазых шатенок атлетического телосложения. Они с девушкой — она оказалась капитаном грузового корабля, управляемого искусственным интеллектом, — неплохо провели время. Сходили на какое-то шоу, пообедали — а потом, по взаимному согласию, сняли на двоих один номер в отеле.

Алекс все еще не задумывался о том, почему он выбрал именно ее, а потом наступил момент истины.

Когда, в разгар интимной близости, он назвал ее «Тия».

Он чуть было не умер прямо там. По счастью, леди отнеслась к этому с пониманием: Бет хихикнула, назвала его «Джорджи», и все понеслось дальше. Расставаясь, она чмокнула его на прощание и сказала, что его «Тии» повезло и чтобы он передал ей привет от Бет.

Слава духам космоса, ему не пришлось объяснять ей всю правду! Все, что она видела, — это форма Курьерской службы, манеры и речь пилота. Он мог быть кем угодно. Она явно была не в курсе, что он — «тело» мозгового корабля, и сам Алекс ей об этом не говорил.

Он не стал возвращаться на корабль, а отправился шляться. Он забрел в виртуальный парк развлечений и выбрал пять самых головоломных аттракционов, что там были. И только после пятого смущение от собственного промаха начало мало-помалу отступать и Алекс смог думать о нем как о чем-то прошедшем.

Однако значения того, что он натворил, это не отменяло. Ему — и Тии — просто повезло, что та девушка не знала, кто такая Тия. Пилотов подвергали промывке мозгов за куда меньшие проступки. Все знали, что в Курьерской службе с такими нарушителями разговор короткий. Они не станут рисковать, доверяя один из своих драгоценных капсульников человеку, который может настолько потерять голову, что попытается добраться до ее физического тела.

Когда Алекс вернулся к причалам, мозги у него были набекрень и он совершенно не представлял, что со всем этим делать и можно ли с этим сделать хоть что-нибудь.

Тия весело приветствовала свое «тело», поднявшееся на борт, по некоторое время не трогала его, давая ему время привести себя в порядок и собраться с мыслями — насколько Алекс вообще был способен привести себя в порядок и собраться с мыслями.

— Я получила список пассажиров, — сказала она, когда он наконец устроился у себя в каюте. — Хочешь посмотреть? Интересно все-таки, с кем придется иметь дело в ближайшие две недели.

— Хочу, конечно! — ответил Алекс, заметно воспрянув духом. Когда он вошел, он выглядел усталым; проницательная Тия решила, что он чересчур переусердствовал, празднуя свое увольнение. Нет, он не страдал с похмелья, но Тии казалось, что он на нею катушку использовал свой двухдневный отпуск, развлекаясь минимум двадцать два часа в сутки. Алекс плюхнулся в свое кресло, и Тия включила ему экраны.

— Вот глава нашей группы, доктор Изаак Холлистер-Аспен.

Глава оценочной группы был довольно пожилым человеком.

Четырежды доктор наук, тоненький, как стебелек, чисто выбритый, седовласый и такой хрупкий на вид, что у Тии возникло опасение, как бы его не сломало пополам первым же порывом ветра.

— У него четыре докторские степени, он опубликовал двенадцать книг и около двухсот статей и уже двадцать с лишним раз возглавлял археологические экспедиции. Кроме того, у него неплохое чувство юмора. Вот послушай.

Она включила запись.

— Должен признать, — говорил Аспен надтреснутым, дрожащим голосом, — что многие мои коллеги могли бы сказать, что в моем возрасте мне куда приличнее сидеть за столом у себя в кабинете, а работу на раскопках предоставить кому помоложе. Ну, в целом, — продолжал он, улыбаясь, — примерно это я и собираюсь сделать. Я буду сидеть за столом у себя в куполе, а копать будут те мои коллеги, кто помоложе. Думаю, это достаточно близко к тому, что от меня требуется.

Алекс фыркнул.

— Он мне уже нравится! А то я боялся, что рейс будет уж очень скучный.

— Нет, с этим дедушкой не соскучишься. А вот его помощник, дважды доктор наук Зигфрид Хаакон-Фриц. Вот уж если бы этот парень был главным, тогда бы рейс и впрямь был не подарок.

Она вывела на экран изображение Фрица: квадратная челюсть, стальные глаза, просто памятник какой-то. Он и впрямь мог бы послужить моделью для какой-нибудь православно-коммунистической статуи типа «Славный труженик на службе Государству». Или, возможно, «Праведник, ищущий обращенных». Никаких признаков чувства юмора в лице этого человека не наблюдалось. Тии казалось, что, если он хотя бы попробует улыбнуться, его каменное лицо треснет и расколется.

— Это все, что есть: он пять минут молчал и смотрел в камеру. Ни слова не сказал. Может, он просто не любит говорить, когда знает, что его записывают?

— Почему это? — с любопытством осведомился Алекс. — У него что, паранойя на этот счет?

— Он практический дарвинист, — пояснила Тия.

— А-а, он из этих! — с отвращением воскликнул Алекс. Практические дарвинисты были очень известны в своем роде, и Тия была искренне изумлена, обнаружив одного из них в Институте. Они обычно предпочитали менее точные науки — если вообще снисходили до наук. Тия про себя считала, что политология — это вообще не наука...