Александр Гулевич - Император поневоле-2

— Извините, но пациент совершенно не готов давать какие-либо показания. У него сильнейшее сотрясение мозга, сломаны пять рёбер, одно из которых пробило лёгкое. Помимо этого, браслетами были повреждены вены, из-за чего он потерял много крови и, это не говоря уже о многочисленных ушибах по всему телу. — Первое, что услышал Бобёр, придя в сознание, а между тем разговор был ещё не окончен.

— Неужели всё так серьёзно? — Послышался озабоченный мужской голос, обращённый, по всей видимости, его лечащему врачу.

— Вы ещё спрашиваете! Если бы реанимационный автомобиль не подоспел вовремя, он мог умереть от большой потери крови. Да, что там! Ещё бы несколько минут и его уже спасти не смогли.

— М-да-а… Плохо дело.

— Именно по этой причине, я категорически возражаю, чтобы вы сейчас проводили свой допрос.

— Хорошо, я вас понял, но ответьте хотя бы на пару моих вопросов.

— Почему нет, отвечу, конечно.

— Вы брали кровь пациента на анализ, были ли в ней обнаружены следы сильнодействующего снотворного?

— Вы правы, оно там действительно было, но у господина Боброва сделаны очень дорогостоящие прививки от всяких ядов и токсинов, и ко всему прочему у него очень сильный иммунитет. Именно по этой причине снотворное подействовало на него только лишь на непродолжительное время. Видимо это и позволило ему вырваться из лап похитителей, правда, не без ущерба для собственного здоровья.

— С этим разобрались. — Деловито проговорил неизвестный представитель следствия. — Теперь следующий вопрос. На теле потерпевшего были ли обнаружены биологические материалы преступников похитивших его, а затем избивших?

— Нет. Таковых обнаружено не было, есть лишь частицы обуви и перчаток армейского образца. Определённо работали профессионалы самой высокой квалификации, отлично знающие своё дело.

— Армейского образца говорите… — Задумчиво протянул он. — Это может быть зацепкой. Кстати, какой армии? Пожалуйста, уточните.

— Частицы обуви и перчаток показали, что они российского образца входящего в экипировку войск специального назначения. К сожалению, это всё. Большего нам выяснить ничего не удалось.

Голова раскалывалась от внутричерепной боли, да и остальное тело отзывалось глухой болью, но услышанный разговор не мог не радовать. Инсценировка с его побегом удалась, но всё ж необходимо было это перепроверить, так как заинтересованные лица с лёгкостью могли подстроить его пробуждение и, организовать этот разговор, находясь за дверью. Решив на всякий случай подать о себе знать, Бобёр негромко застонал и в результате разговор мгновенно прекратился, и в больничную палату влетела миловидная женщина средних лет и, заботливо склонившись над ним, поинтересовалась.

— Как вы себя чувствуете?

— Где я? — С трудом ворочая пересохшим языком, задал подполковник первый пришедший на ум вопрос.

— Вы находитесь в Центральном клиническом госпитале.

— Сколько времени, я здесь уже нахожусь?

— Второй день.

— Извините, что вмешиваюсь, но вы случаем не помните о тех событиях, которые привели вас к нынешнему состоянию? — Настырно влез со своим вопросом мужчина в мундире военной прокуратуры с накинутым на него белым халатом.

Подполковник выждал несколько мгновений, изобразив на лице задумчивость и спустя несколько мгновений побледнев, дёрнулся всем телом и, сильно хрипя бронхами, воскликнул.

— Катя! Что с Екатериной!!!

— Успокойтесь! Вам нельзя волноваться. — Нервно среагировала женщина и, сердито обернувшись, скомандовала:

— Немедленно покиньте палату!

Прокурорский чин тяжело вздохнул и, понимающе кивнув головой, развернулся и покинул помещение, аккуратно притворив за собой дверь.

Лечащий врач, понажимала какие-то кнопки в медицинском аппарате, и молодой человек вновь погрузился в глубокий сон.

В следующий раз Бобёр очнулся уже на следующее утро и ощущения на этот раз были куда лучше. Голова практически не кружилась, разве что немного подташнивало, да чесались рёбра на левой стороне, где они и были сломаны. Правда, ныли запястья обоих рук, но всё ж это было не смертельно.

— Да уж! Парни отработали на славу, да так отработали что, я мог вообще богу душу отдать. — Подумалось ему. — Но это не страшно, главное задуманное сработало, как и планировалось изначально.

Молодой человек после своего второго пробуждения ещё провалялся в больничной палате пару дней, за время которых его никто не беспокоил, но на третий день явилась целая делегация из пяти следователей из военной прокуратуры, и начался утомительный допрос под включённый детектор лжи и, он так и не сработал. Сказывалась отличная подготовка, пройденная им в Академии, но самым интересным были вопросы. Как оказалось, при обыске особняка контр-адмирала Смирнова и его друга Рашида Зурабова были обнаружены практически одинаковые потайные комнаты фактически являющимися координационными командными пунктами разведывательного назначения. Это привело к тому, что теперь шли повальные обыски буквально у всех, кто был близок к этим адмиралам. Мало того, подозревали в шпионаже и самого подполковника, что стало для него самым настоящим шоком. Под конец допроса, он был вынужден написать расписку о невыезде на три месяца, после чего делегация покинула палату, оставив его в крайне задумчивом состоянии.

Такого поворота событий он совершенно не ожидал, но тщательно обдумав и всё взвесив, Бобёр признал, что так, пожалуй, будет даже лучше, чем он планировал изначально. Военная контрразведка, конечно, будет носом землю рыть в поисках тех, кто выкрал видных адмиралов российского флота, но в связи с такими обстоятельствами она обязательно пройдётся по всем кто так или иначе был связан с этими людьми и обязательно что-нибудь, да нароет. Одним словом, ситуация складывалась весьма интересной, хотя и запутанной, но всё равно играла в его пользу. Единственной проблемой была подписка о невыезде. Он планировал покинуть Новый Санкт-Петербург примерно через месяц, но теперь это откладывалось на неопределённый срок.

Пробыв в госпитале ещё две недели, Бобёр выписался из него и, вызвав охрану, отправился обратно в свой гостиничный номер, но по пути передумал и поехал в офис частного охранного предприятия, желая лично переговорить с Зыковым о качественно проделанной работе. Прибыв на место, он поднялся на лифте к его кабинету и, войдя в него, уселся в гостевое кресло и, усмехнувшись, оговорённым жестом поинтересовался можно ли свободно говорить.

— Всё в порядке командир, здесь стерильно как в хирургической палате.

— В таком случае поинтересуюсь, как у нас идут дела с оружейным бароном?

— Работа идёт, и в скором времени будут первые результаты, но уже сейчас мы вышли на неких лиц, оплативших «заморозку» конструкторского бюро по разработке новейших вооружений на Новом Тагиле. Есть вполне обоснованные подозрения, что это далеко неединичный случай, но для выяснения этого вопроса понадобиться ещё некоторое время. — С озабоченным видом, ответил Зыков, по-видимому, размышляя о весьма неприятных вещах отражающихся на боеспособности российской армии.