Питер Гамильтон - Звёздная дорога

– Идём, – позвал Рауль. Он шел в воде в трех метрах от Ребки и звал её за собой.

– Думаю, я ещё немного тут побуду, – сказала она.

Дженна и Ибику прекратили барахтаться и уставились на нее со смесью потрясения и удивления.

– Это предупреждение о вспышке, – сказал Рауль, словно это все объясняло.

– Это учебная тревога. И в любом случае, даже если бы она была настоящей, поток частиц достигнет нас только через пару часов. И даже тогда он не навредит обиталищу. У нашего корпуса есть арб-молекулярный щит. Только в изначальных секциях могут возникнуть проблемы.

Словно желая подчеркнуть свое мнение, она плавно нырнула и поплыла к песчаному дну озера, делая широкие и лёгкие гребки. Знакомая вода в тускло-красном свете казалась другой, таинственной. Длинные ленты водорослей покачивались вокруг Ребки, когда она проскользнула между коралловыми наростами, щекотавшими кожу. Рыбы метались туда-сюда, исчезая в трещинах. Она, играя, ловила их пальцами.

Чья-то рука крепко ухватила Ребку за лодыжку, и она изумлённо развернулась. Позади стоял Рауль, – надув щеки, он решительно указывал на поверхность. Ребка театрально развела руками в знак того, что сдается, и лениво поплыла обратно.

– Ты не должна так поступать, – накинулся на нее Рауль. Весь из себя старший брат, покровительственный и сердитый.

– Ты прямо министр, – поддразнивая, сказала она, когда они поплыли к берегу, где Дженна и Ибику уже выбирались из воды. – Тебе надо вступить в Комиссию ГЕ. Они любят командовать людьми.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – проворчал Рауль. – Ты на уроках слушаешь, но ничего не понимаешь.

Она игнорировала его, пока они быстро обтирались полотенцами. Он вёл себя столь же упрямо, притворяясь, что её не существует. К ним подошла Дженна. Ребка посмотрела, как девушка положила брату руки на плечи. Это было нежное прикосновение, словно она могла смягчить его досаду и огорчение.

Ребка ощутила инстинктивное беспокойство и поняла, что ей недолго осталось проводить время с Раулем. Он теперь предпочитал общаться с друзьями своего возраста. Её это возмутило; с Раулем было так весело с самого её возвращения из больницы. Старший брат вдохновлял и защищал Ребку, и вдвоём они метались по всему обиталищу, вместе попадая в неприятности. Вместе смеялись. Брали друг друга на слабо. Делили наказания, когда их неизбежно ловили.

Возможно, поэтому Ребка вела себя с ним так грубо в последнее время. Она всегда знала, что этот день наступит…

В убежище было не так уж плохо. Оно представляло собой длинную, лишённую окон конструкцию из толстого металла с арб-покрытием, где коридоры, разветвляясь, вели в общие комнаты с куполообразными потолками. Имелась еда и игры, а вечером для детей устроили небольшое театральное представление.

Ребка высидела любительский спектакль про Белоснежку, подразумевавший вовлечение слушателей в хоровое пение, с угрюмой миной, отказываясь открывать рот даже для самых весёлых песен. Той ночью в спальне для девочек она почти не спала, предпочитая играть в самые агрессивные игры, к каким мог получить доступ её интерфейс, – а она знала кое-какие программные штучки, позволяющие добраться до той части развлекательной сети обиталища, что предназначалась лицам старше восемнадцати лет. «Спасибо тебе, Криста, – хоть кто-то понимает, как должна себя вести старшая сестра».

Она ожидала со стороны родителей безусловного порицания и нравоучительных разговоров, когда они отправились домой на следующее утро. Но родители понимали её настроение и реакции лучше, чем она сама.

Только через четыре дня мать села рядом с ней в просторном внутреннем дворике, в тени пышных пальм, которые вымахали выше дома.

– Ну и что же не так с убежищем?

Ребка испустила долгий и тяжкий вздох. Стоило догадаться, что незамеченным это не пройдет.

– Все так. Просто мне было хорошо в озере. Я бы все равно пришла, знаешь ли. Но Рауль у нас большой спец по панике.

– Вообще-то, Рауль отличается потрясающим для подростка здравомыслием. Я думала, у нас будут проблемы именно с ним.

– На что намекаешь? На то, что проблемы со мной? Ну так почему бы вам просто не отослать меня назад, если от меня так много проблем?

Она упрямо скрестила руки на груди и до предела надула губы.

– Отослать? – повторила мать таким тоном, что Ребка поняла: она переборщила с драмой.

– Да ладно. Я же не дура.

– Нет. Просто своевольная. Это мне в тебе и нравится.

– Мама! – Она вскинула руку. – Разницу видишь? Ага.

– Ну да. И что?

– У тебя кожа почти чернейшая из черных. Папа родился в Индии; а я такая белая, словно покрыта снегом.

– Ты ни разу в жизни не видела снега.

– Чушь. Есть же зона!

– Соблаговолите не разговаривать со мной в таком тоне, юная леди. Итак, а теперь почему бы тебе не рассказать, как давно тебя это беспокоит?

– Не знаю. Примерно целую вечность.

– Неправда. Ты была самым жизнерадостным моим ребенком. Я так этим гордилась – после всего, что ты перенесла.

– Выходит, больше не гордишься?

– Ох, притормози. Ладно, что ты хочешь знать?

– Откуда я взялась? Вы мои настоящие родители?

– Ты взялась с одной из отдаленных планет.

– Чего-чего? Я о них никогда не слышала..

– A-а, значит, всё-таки есть что-то, чего ты не знаешь. Что ж, хорошо – поищи сведения, когда надоест взламывать развлекательный кэш обиталища, предназначенный для тех, кому больше восемнадцати.

Ребка густо покраснела.

– Отдаленные миры – это планеты, которые не связаны с остальным транскосмическим сообществом, обычно по политическим причинам, – объяснила ей мать. – А тебя привезли сюда для лечения, потому что мы можем предложить лучшую генетическую терапию из всех возможных.

– А остальное? Ты и папа?

– В твоих клетках нет ни моей ДНК, ни отцовской. Считаешь, это означает, что ты не наша дочь? Что мы не любим тебя так же сильно, как Рауля и Кристу?

– Нет, – пробормотала Ребка. Её глаза вдруг без особой причины наполнились слезами. – Прости, мама. Я просто думала… Не знаю, что я думала.

Моника подошла ближе и обняла расстроенную девочку.

– Теперь послушай меня. С того самого момента, как космический корабль привез тебя в Гибралтар, я желала одного – защищать и растить тебя. Однажды тебе расскажут о твоем наследии, потому что оно особенное, уникальное. Но до сих пор мы об этом не говорили, потому что ты ещё ребенок, и я хочу, чтобы твое детство длилось как можно дольше, ибо я люблю твой смех, твой восторг, и ещё люблю побеждать тебя в теннисе; и мне даже нравится, когда ты закатываешь сцены, потому что это доказывает, какой ты целеустремленный маленький кошмар. А каждая твоя улыбка – самый драгоценный, самый чудесный момент во всей Вселенной для меня.