Питер Гамильтон - Звёздная дорога

– Ну что за тупая корова!.. – пробормотал Йен, когда Пассам подошла к трибуне, на которой красовался знак бюро ГЕ по связям с инопланетянами. Её улыбка была хрупкой, как древний фарфор.

– Рада сообщить, что геогенетическая экспедиция на Сент-Либру завершилась полным успехом. Благодаря усердию и преданности делу, которые проявили научные отряды передовых лагерей, мы подтвердили, что генетической изменчивости на Сент-Либре нет. Никакие насекомые или животные не развились там в ходе эволюции. Этот мир таков, каким мы его всегда представляли: обитель прекрасной и динамичной зебровой ботаники. И я бы хотела поблагодарить всех, кто оказал содействие экспедиции, за то, что они помогли превратить её в столь потрясающе успешное событие, которым все мы можем гордиться.

Даже лицензированные репортеры не собирались позволить ей отделаться этим. Как насчет солнечных пятен, спросили они, как насчет погоды, снега… как насчет людей, которых вы бросили в джунглях?

Впечатляющая улыбка Пассам не дрогнула.

– Всплеск образования солнечных пятен – всего лишь удивительное совпадение. Природный феномен, связанный со звездой, который впервые явлен нам, но обладает исторической важностью. И моих коллег в передовых лагерях не бросили, как вы бесстыдно сформулировали. У них достаточно запасов и аварийных пайков, чтобы продолжать деятельность месяцами без дополнительного снабжения. Разумеется, персонал эвакуируют воздушным путем, как только изменится погода. Как вы знаете, преступные элементы на Сент-Либре жёстко ограничили полеты наших «Делалов», убив полетный экипаж посредством свирепого террористического акта, беспрецедентного по современным меркам. Если передовые лагеря столкнутся с серьезными неприятностями, вся ответственность будет возложена на этих фанатиков. Благодарю.

Пассам отошла от трибуны, и от дальнейших вопросов её заслонила толпа помощников и пресс-атташе.

– Сучка гребаная! – заключил Йен.

Поставив блок на транснетовые новости, он вернулся к сбору данных.

Борису Аттенсону на самом деле – в соответствии с правительственными записями – было тридцать четыре, а не тридцать один, как заявлял его открытый профиль. Каждый месяц кругленькая сумма отправлялась в частную закрытую клинику для оплаты регенерации волосяных фолликул. Йен ухмыльнулся, увидев это. Расходы Бориса тоже были интересными. Много денег уходило поздней ночью в ресторанах и клубах Лондона, Брюсселя, Берлина и Парижа – его боссы все списывали на законные траты в связи с развлечением клиентов.

Следующая часть оказалась сложнее: сопоставить исходящие сигналы телотрала с записями местных ячеек, с кодами элки. На это ушел час, но Йен был в своей среде. В конечном итоге он заполучил вторичный счет Бориса в Венесуэльском банке. Количество денег впечатляло. Каждый месяц Борис тратил эквивалент зарплаты Йена на пороки и роскошества для самого себя. Йен не завидовал по поводу денег; придурки вроде Бориса, транжирящие свои жизни, существовали и будут существовать всегда, так уж устроен мир. Однако невыносимо, что он тащил за собой Таллулу. Таллулу, которой куда лучше было бы оказаться в объятиях Йена. В его постели.

Йен проверил счета и связал их с местом расположения Бориса. Опыт снова дал ему преимущество, подсказал признаки, на которые ни один ИИ не обратил бы внимания. Это случилось восемь дней назад, до допроса Таллулы; Борис находился в отеле на южном берегу Лондона и последнюю покупку сделал поздно ночью. Йен немедленно запросил файлы охранной системы отеля, зная, что увидит, ещё до того, как оно появилось на сетевых очках. Как он и ожидал, Борис выбрался из такси без пятнадцати час. И с ним была девушка, не Таллула, элегантно одетая, молодая и симпатичная, со скучно-нейтратьным выражением лица человека с несуществующей самооценкой, который ждёт, чтобы эта бесконечная ночь – такая же, как все прочие ночи, – закончилась, чтобы клиент исчерпал силы, готовая выслушать речь в стиле «я люблю свою подружку», которая за этим последует, сдобренная угрызениями совести и стыдом, жаждой сочувствия и понимания. Она все это даст Борису, он ей достаточно заплатил.

Йен поставил на паузу изображение Бориса, который заходил в номер отеля – накачанный токсом, почти безразличный к шлюхе. Конец ещё одного дня в замечательном мире больших финансов: сделку заключил, конкурентов поимел.

– Теперь все будет по-другому, дружище, – сообщил изображению Йен.

Крики вынудили всех бежать так быстро, как только позволяла броня и многослойная одежда, – крики, а не медицинская тревога телотрала. Вопли паники и боли всегда проникают прямиком в центр человеческого мозга, требуя внимания и ответа. Этот не был исключением, он казался зовом сирены, усиленным царившей в Вуканге нервной атмосферой и боязнью того, что монстр снова среди них.

В тот момент Анджела помогала переносить множество контейнеров с едой из поддона 350DL в палатку-столовую. Они с Рорком Кулвиндером из отряда ксенобиологов последние три дня тратили довольно много времени на то, чтобы вытаскивать еду из-под снега и заносить внутрь. Жизнерадостный мужчина под сорок вечно связывался с её элкой, чтобы переслать фото жены и двух маленьких детей; они были почти что единственной темой его разговоров. Вот и на этот раз он рассказывал ей про лесную хижину, которую построил для детишек прошлым летом, и тут начались истерические крики, которые делались то громче, то тише, когда жертва отчаянно втягивала воздух. Анджела засекла их источник, который немедленно подтвердила её элка; медицинскую тревогу объявил телотрал Лютера Катцена, примерно в семидесяти метрах по другую сторону от палатки-столовой. Они с Рорком на миг уставились друг на друга, потом бросили контейнеры и побежали так быстро, как только могли в своей громоздкой одежде.

После появления первых снежинок в среду в Вуканге снег шел каждый день. Температура земли была слишком высокой, поэтому снег таял, превращаясь в грязь. Мелкие ручьи ледяной воды блуждали по Вукангу, высвобождая из грязи обломки, которые там застряли после бедствия с градом. Мусор полегче всплывал на поверхность грязной воды и лениво скользил по течению вокруг машин, куполов и инженерных мастерских. Инвентарная ведомость оказалась почти бесполезной. Анджела и Форстер постоянно сталкивались с проблемами, когда искали предметы, нужные микрофактурщикам.

Четверг ушел на борьбу со сборкой последних двух жилых куполов, а в лагере в это время бушевала метель. Поскольку куполов было шесть, обитателям Вуканга пришлось втиснуться по восемь человек в каждый. Койки, спасенные из разбитых палаток, стояли очень плотно, свободного пола почти не осталось. К самым высоким шестиугольным панелям прикрепили крючки и ремни, и вещмешки свешивались с них, как массивные и некрасивые личинки. Со светом от фонарей, подключенных к собранным лоскутам фотоэлектрической ткани от палаток и подкрепленных кабелями, тянувшимися к главным топливным элементам лагеря, внутреннее пространство каждого купола было в равной мере мрачным и зловонным. Ночью там скапливалось кое-какое тепло, поскольку так много человек ютилось в ограниченном объеме, но от этого лишь усиливался запах немытых тел.