Питер Гамильтон - Звёздная дорога

Горячий шоколад в «Маленьком шефе» оказался на удивление хорош. Хорош, потому что это не был тюремный горячий шоколад. Датская выпечка, которую Пареш купил ей к шоколаду, тоже оказалась лучшим из всего, что Анджела пробовала за последние двадцать лет. И ещё смех. На протяжении последних двадцати лет смех оставался для нее синонимом жестокости, звуком злого триумфа, который сопровождал всхлипы и крики, а не беспечное веселье. Она знала, что к этой перемене придется долго привыкать. Молодые и уверенные в себе легионеры набились в ресторан так, что оконные стекла запотели, и безудержно шутили, точно футбольная команда после матча. Наблюдая за этим дурашливым ребячеством, она могла лишь пожалеть их. Если экспедиция увенчается успехом, все они умрут.

Когда микроавтобусы заполнили баки биойлем, легионеры вырвались из «Маленького шефа» и поспешили к своим машинам. Анджела заскочила в «Тревел Март» и заставила девушку – младшего менеджера – вытащить из защищённой витрины позади прилавка самый дорогой интерфейс-пакет базовых смартклеток «Спектрум». Не то чтобы выбор там был таким уж впечатляющим. Анджела уже двадцать лет не подключалась напрямую к сети – с того самого момента, как вытащила свои сетевые чипы, перед тем как Мелин Асло её завербовала. Смартклетки намного лучше старых сетевых чипов – так ей говорили новенькие в Холловее.

Она использовала карту Социального банка, чтобы оплатить пакет, и ощутила удовольствие. когда транзакция прошла без единого затруднения. Ещё больше её порадовало, что молоденькая девушка-менеджер ничего не сказала, когда махнула СБ-картой в клавикубе кассы. Как будто за спиной Анджелы захлопнулись ворота тюрьмы – на этот раз по-настоящему. Она вышла. Она на свободе.

Микроавтобус АЗЧ, повинуясь автопилоту, вырулил с заправочного терминала и встроился в полосу движения, идущую на север. Анджела глядела на заснеженный пейзаж со странным спокойствием. За много лет она сочинила миллион вариантов того, как проведет этот день, но вот он настал, и ей предстояло принять несколько трудных решений. Первое и самое очевидное: она вернётся на Сент-Либру. Только так можно разобраться с проблемами, которые не удалось решить двадцать лет назад. Кроме того, попытаться сбежать от всего этого теперь до нелепости трудно. Но пока что ей надо кое-что сделать, подготовиться как можно лучше.

Анджела разорвала роскошный круглый пакет «Спектрум». Денег у нее было не так уж много, и потому она купила базовую комплектацию. Как и упаковка, инструкция была проста, её сопровождали черно-белые схемы на всякий случай. Анджела вытащила маленький аппликатор, выглядевший по-медицински, с короткой толстой иглой и баллоном со сжатым газом, которые она легко соединила друг с другом. Потом достала набор из четырнадцати патронов с отметками, которые полагалось аккуратно вставить в заднюю часть аппликатора. В первом патроне содержалась ауральная смартклетка. Анджела сунула за левое ухо пластиковую форму в виде буквы «С», которая помогала направить аппликатор в нужную точку, и нажала на спусковой крючок. Ох!.. Как будто укусила маленькая пчела. Аппликатор внедрил смартклетку близко к внутреннему уху, где её вибрации проявлялись как обычные звуки. Место укола похолодело – аппликатор выпустил каплю геля-антисептика. Она вытащила пустой патрон и переместила форму за правое ухо. Потом настал черед вокальных смартклеток – за нёбом, у крайних нижних моляров. Руки: по одной на ладони и на кончик каждого пальца.

Наконец Анджела вытащила коробочку с контактными линзами. После слома печати они запускались, так что она быстро поместила маленькие, толстые и прозрачные кружочки на глаза, поморгала и проверила, правильно ли они размещены, воспользовавшись зеркальцем из пакета. Убедившись, что все в порядке, запустила панель, содержавшую уникальные активационные коды телотрала. Контактные линзы были дорогой частью пакета, в каждой содержалось по дюжине радужковых смартклеток, самых маленьких из всех, что производились. Получив код, линзы выпустили в её глазные яблоки нанонити и впрыснули смартклетки по кольцу вокруг радужки. Те соединились друг с другом, заняли нужные места и дали тестовый импульс в её зрительные нервы.

Четкость оказалась ошеломляющая: Анджела не была готова к такой резкости. На секунду она испугалась, что смартклетки сожгут сетчатку. – слишком уж они мощные. Это было дурное дежавю. Но появилась базовая сетка из зелёных линий, и Анджела вздохнула с облегчением. Она закрыла глаза, как рекомендовалось в буклете, и телотрал приступил к полному циклу калибровки. В её ушах раздавались звуки. Она бормотала слова, которые появлялись на сетчатом дисплее, чтобы интерфейс запомнил манеру её речи. Софту телотрала понадобилась одна минута, чтобы при помощи её личных настроек соорудить минимальную элку. Закрепив голосовой отпечаток, Анджела поработала с элкой, чтобы определить цвета и размещение сетки, выбрать иконки. Наконец она открыла глаза и увидела виртуальный клавикуб, отображенный на сетке, – куб с красными ребрами, зависший над пустым сиденьем рядом. Внутри него плавали иконки. Когда Анджела коснулась куба, телотрал расположил иконки таким образом, чтобы она могла их перемещать с помощью выступов, похожих на зубчатые колёсики. Ещё пара минут ушла на итоговую калибровку и ознакомление – и она снова сделалась полноправной цифровой гражданкой. Сняв опустевшие контактные линзы, Анджела сунула их в пакет вместе с использованным аппликатором и пустыми патронами.

Она велела элке запросить связь с сетевой ячейкой микроавтобуса. Впервые за двадцать лет у Анджелы появился неограниченный и никем не контролируемый канат доступа в транснет. Разноцветные указатели доступа, возникшие на сетке, она помнила из курса переподготовки в Холловее, но теперь все символы были активны. Она использовала СБ-карточный счет, чтобы купить элке код доступа и безопасный кэш у немецкой сервисной компании, после чего погрузилась в виртуальную вселенную. Её старая элка Трамело была где-то там, разумеется, неактивная и на вечном хранении в кэше. Но она давным-давно предоставила АЗЧ те коды доступа; они должны были прогнать все хранилище через аналитические протоколы ИИ и разместить следящие программы. Там ей теперь нечего искать. В цифровом смысле она мало что могла сделать, чтобы связаться с единственным нужным человеком, особенно используя ячейку в транспорте АЗЧ в качестве точки доступа к транснету. Придется подождать, пока у нее не появится независимое, закрытое от посторонних соединение. Она прождала двадцать лет; ещё пара дней ничего не изменит.

Её элка выслала с полдюжины запросов, собирая именно ту информацию, какую ожидали увидеть в АЗЧ: сведения о выживших девушках из особняка, совокупная информация о ней самой в новостных выпусках и на сайтах, список достойных магазинов одежды в Ньюкасле и ресторанов, краткое описание базы АЗЧ в городе, текущие новости по Сент-Либре, включая любые сведения об активности АЗЧ, полицейские отчеты об убитом Норте и, разумеется, транснетовые коды доступа к лучшим адвокатам ГЕ по гражданским свободам. Но ничего о её матери в Нанте, никакого поиска, чтобы проверить, жива ли она, никаких списков кодов. Этот конкретный фарс уже не имел значения; Эльстон теперь знал, что эта часть её досье была лживой, и он облажался, упустил единственный шанс её об этом допросить. Что бы ни случилось, на Передовой Рубеж она не вернётся. Пока жива – не вернётся.