Питер Гамильтон - Звёздная дорога

– Мать честная!.. – благоговейно прошептал Пареш.

Анджела глядела на великолепие Сент-Либры, чувствуя странное облегчение из-за того, что оно оказалось на своем месте, в мире по-прежнему существовала природная красота. Холловей на очень долгий срок лишил её таких вещей, и она отчасти поверила, что могла попросту все придумать вместе с прочими событиями.

На сиденьях позади нее остальной взвод выражал свое восхищение зрелищем.

– Так ты не шутила, – проговорил Пареш.

– Не об этом, – ответила Анджела. – О таких вещах не шутят.

– Спасибо, что сказала мне… нам.

Она ухмыльнулась и надела очки.

– Справедливости ради, вы бы такое не пропустили, верно?

– Верно. – Он снова уставился на небо, словно опасаясь, что это какой-то трюк.

– Если тебе кажется, что сейчас все выглядит великолепно, подожди до ночи. Сириус заставляет все это сверкать в два раза ярче лунного света на Земле.

– В такое я могу поверить.

– Очень романтично, – прибавила Анджела.

Пареш улыбнулся – чуть с опаской, неуверенно. На протяжении двух недель она ни разу не намекнула ему, что их дружба может перерасти в нечто большее. Добрые приятели – таков обозначенный предел, с учетом того, что она была его официальным заданием. До этого утра, когда взвод паковал снаряжение и одевался, Анджела стояла возле двухъярусной кровати, где она занимала верхний ярус, а Пареш – нижний. Одетая лишь в бюстгальтер и трусики, она щедро мазалась высокофакторным маслом от загара, пока кожа не сделалась скользкой и блестящей, и при этом не спешила, демонстрируя себя, словно зонная малышка на съемках какой-нибудь похабщины. Пареш был там же, между двумя кроватями, надевал собственную кремовую УТК-форму. Ему пришлось бросить все силы на то, чтобы не таращиться на нее. Те несколько раз, когда их взгляды встретились, она нейтрально улыбалась ему, как будто не осознавая, какую тестостероновую бурю разжигает.

Равновесие нарушилось. Он чувствовал неуверенность и был готов рискнуть своим добрым именем, чтобы заполучить её. Теперь им легко управлять.

– Вообще-то они всем здорово досаждают, – сказала Анджела. – Из-за колец у Сент-Либры никогда не будет спутников связи или, если уж на то пошло, любых других спутников. Может, сквозь них и видно мерцающие звезды, но для других намерений и целей они твердые. Ни один искусственный спутник ни за что не пройдет через них без повреждений.

– У нас есть н-лучевики, – сказал Пареш. – Они обеспечат нам коммуникацию в джунглях. Это будет не хуже, чем то, для чего нас тренировали.

– Нет, будет, – ответила она, дразня его.

– Да хватит тебе, поверь в нас хоть немного. Ты же видела, что мы умелые, что мы можем постоять за себя и достичь цели.

– Я на это надеюсь.

Из овального портала вела ещё одна решетчатая рампа, отражение той, что со стороны Ньюкасла. У её основания зеркально-стеклянные офисы и темные инженерные строения стояли изогнутым вправо полукругом, названия компаний были хвастливо обозначены большими разноцветными буквами; окружающее пространство залили толстым слоем асфальта, сотни легковушек и пикапов припарковались на нем как попало. Влево от рампы тянулись склады и перевалочные базы – куда больше любых на Последней Миле, – где обрабатывались импортируемые на Сент-Либру товары. Ближе всего располагалась автобусная остановка с пустыми платформами. Последние две недели эмиграция на Сент-Либру упала до пары сотен человек в день, при этом всех собирали в большие группы и поспешно проводили через портал, когда АЗЧ его не использовал. Анджела нигде не видела людей.

Широкая бетонированная площадка простиралась во все стороны от конца рампы, и прилегающие дороги, изгибаясь, уходили к разнообразным зданиям, расположенным поблизости. Прямо впереди было трехполосное шоссе с громадным знаком на обочине: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА АВТОСТРАДУ А». Оно уводило прочь от портала, в сторону сурового промышленного сектора, который занимал большую часть пейзажа. Громадные биойлевые резервуары, покрытые слоями серебристого жаропрочного материала, тянулись по голой ржаво-красной земле до самого горизонта. Между резервуарами росли леса очистительных колонн, опутанных сетью трубопроводов и выпускавших струи пара, который вскоре растворялся в горячем воздухе под безоблачным небом. Сама почва большей частью скрывалась под змеиным переплетением труб, на стыках которых виднелись короткие и толстые цилиндры турбинных насосов, и все это от атмосферных явлений защищали простые крыши из рифленого композита.

– Все сильно изменилось? – спросил Пареш.

– Не очень. Дома подросли, резервуаров стало больше; в остальном все то же самое.

– А где же город?

– Хайкасл? Понятия не имею, но думаю, километрах в шестнадцати. Я там не была. Он, как ни крути, просто куча мусора. Корпоративный городишко.

– Может, он тоже вырос, стал лучше?

Анджела окинула взглядом безыскусную промышленную панораму во всем её функциональном уродстве.

– Почему-то я в этом сомневаюсь.

Колонна ускорилась, погнала по автостраде А. Пока они ехали, жужжание кондиционера сделалось громче – он пытался приспособиться к внезапному удару горячей, влажной атмосферы Сент-Либры. Воздух в микроавтобусе стал холодным и вязким, в нем ощущался слабый запах биойля. Каждые сто метров или около того по обеим сторонам автострады А появлялись боковые дороги, обозначенные загадочными комбинациями букв и цифр. Они убегали прочь, извиваясь между резервуарами, и по сути были всего лишь сдвоенными следами от колёс, вдавленными в каменистую почву. В колеях собирались длинные лужи, которые поблескивали в тусклом солнечном свете. Через восемь километров, когда резервуары наконец-то закончились и почву отвоевала местная пурпурно-зелёная трава, дорога раздвоилась, и они поехали налево. Анджела успела заметить указатель, оповещающий о том, что до аэропорта ещё тридцать километров.

Растительность медленно укрепляла свои позиции на бесхозной земле, хотя от рафинировочных заводов по-прежнему попахивало биойлем. По сторонам от асфальта топорщилась темная трава с изысканными переливами пурпура и аквамарина, светящимися, точно дифракционные узоры; тут и там виднелись заросли полусферических кустов со странными белыми ветвями, которые торчали из сине-зелёных листьев. Встречались и проволочные деревья, которые она помнила, похожие на серебряные скульптуры из безлиственных земных деревьев.

– Я думала, тут кругом джунгли, – пожаловалась Леора Фоукс.

– Мы на равнине Грейт-Джарроу [34] Грейт-Джарроу – название равнины отсылает к городку Джарроу в церемониальном графстве Тайн-энд-Уир (центром которого является Ньюкасл-апон-Тайн), откуда в октябре 1936 года начался Марш из Джарроу. Около двухсот человек направились в Лондон пешком, чтобы привлечь внимание к проблеме безработицы в их родном городе. Хотя конкретных результатов они не добились, Марш приобрел большое идеологическое значение и в долгосрочной перспективе помог улучшить экономическую ситуацию во многих депрессивных регионах. , – сказала ей Анджела. – В центре Амброза, который весь покрыт водорослевыми полями. Когда пересечем океан и доберёмся до Брогала, увидишь настоящие джунгли.