Питер Гамильтон - Звёздная дорога

Сол Ховард проснулся от того, что яркий свет Сириуса струился через щель между шторами. Некоторое время он просто лежал, погруженный в спокойную дремоту, а его разум лениво перебирал теплые и приятные идеи. Откуда-то из глубин коттеджа-бунгало раздавались приглушенный стук и голоса, которые означали, что дети проснулись и встали. Скорее всего, пытались приготовить себе завтрак, и один черт знает, какой беспорядок получится у них в итоге. Наверняка четырнадцатилетняя Исадора, старшая, возьмёт все на себя. Хотя его терзало болезненное любопытство по поводу того, с чего вдруг девочка-подросток поднялась в такую рань. Их братии полагалось спать до полудня, а потом остаток дня бродить по дому и ворчать, но Исадора была сама радость. Ему стоило бы благодарить её за то, что она до такой степени нарушала стереотип.

«Пошла в мать, видимо».

Он повернул голову, чтобы увидеть Эмили. Спутанная волна роскошных темно-рыжих волос сбегала по подушке, открывая очаровательное лицо с тонкими чертами, маленьким ртом и длинным носом; кожа потемнела за полтора десятилетия под солнцем Сент-Либры, милые веснушки почти скрылись. Но они были на месте, на удивление заметные в зыбком утреннем свете.

Он призадумался, не потянуться ли, чтобы погладить её по волосам. Наклониться, чтобы поцеловать, и она лениво ответит. Убрать простыню, медленно и с притворной скромностью. Эмили всегда спала в пижамных штанах, и даже после семнадцати лет брака он находил это неотразимо сексуальным. Ведь тело у нее не менее красивое, чем лицо.

Идея утра, состоявшего лишь из расслабленного секса, была и впрямь увлекательной. Но когда сердцебиение Сола ускорилось и он полностью проснулся, ему пришлось вздохнуть и выбраться из кровати со всей возможной осторожностью. Смежная ванная была в восьми тоскливо привычных шагах по плиточному полу. Увы, но в пятьдесят восемь он не обладал телом, которое соответствовало бы куда более молодой жене; суставы вечно болели и теряли подвижность, в коротких курчавых волосах, которые давным-давно сменили цвет на предательскую седину, теперь все отчетливее виднелись ужасающие залысины, а живот, невзирая на ежедневные упражнения и здоровую диету, которую он почти никогда не нарушат, начал обвисать. Дряхлость подступала, и мочевой пузырь напомнил о ней обычной утренней неотложной потребностью.

Когда он вернулся, Эмили уже проснулась и, приподнявшись на локте, кротко завернулась в простыню по самые плечи. Он лёг обратно и уютно устроился рядом с нею.

Она понимающе улыбнулась.

– Они уже проснулись.

– Они не войдут.

– Сидеть, песик.

Сол закатил глаза в притворном отчаянии.

– Сегодня выходной.

– И вот ты начал взывать о помощи нуждающимся.

– Я вечно нуждаюсь.

Элегантная бровь высокомерно приподнялась.

– Да?

– Можем поставить замок на дверь.

Такое Эмили бы никогда не одобрила – она хотела, чтобы дети могли сразу же войти, если что-то случится.

– Зачем останавливаться? Может, просто переедем?

– Вы жестоки, леди. Но мне нравится такая идея. Мы наверняка можем себе позволить снять жильё – и, возможно, оно будет милым пристанищем.

Она улыбнулась его глупым речам и подалась вперёд, чтобы поцеловать мужа. Простыня поползла вниз, и он провел ладонью по обнаженной коже, шелковистой и теплой.

В коридоре снаружи громко затопали маленькие ножки. Сол едва успел превратить неистовый поцелуй в невинный с виду отдых мамы и папы, как дверь распахнулась. Джевон, их одиннадцатилетний сын, влетел в спальню, нетерпеливо улыбаясь.

– Волна поднялась! – радостно объявил он.

Сол мужественно проигнорировал двусмысленность.

– Правда?

В дверях появилась Исадора, держа за руку шестилетнюю Клару, и виновато посмотрела на мать:

– Извини, я не смогла его остановить.

– Все в порядке, дорогая. – Эмили похлопала по кровати, и Джевон шумно шлепнулся рядом с нею, не переставая улыбаться.

– Можно, мы пойдем на пляж? – спросил он с замиранием сердца. – Пожалуйста, я зубы почистил и все такое.

– Сначала нам надо позавтракать, – сказал Сол.

Он краем глаза глянул на антикварные часы и от уныния стиснул зубы. Семь сорок восемь. В воскресенье!

– Я принесу, – с энтузиазмом вызвался Джевон.

Сол сумел не вздрогнуть при воспоминании о том, как их сын две недели назад вызвался помочь мамочке с папочкой и принес им завтрак в постель.

– Не надо, мы сами. Ты должен проверить доску и упаковать пляжные сумки.

– Уже сделано!

– Тебе просто надо подождать, – сказала Эмили. – Ещё слишком рано. Мы пойдем позже, точно. Честно-пречестно.

Джевон скорчил гримасу «конец света», но принял указание матери. Когда Сол ему что-то говорил, вечно начинался спор. Сол предполагал, что у сыновей с отцами всегда так, но это все равно выматывало.

Сол надел банный халат и прошел на кухню, где на столе ещё лежали остатки поспешно съеденного детьми завтрака. Эмили приготовила круассаны и кофе, а он сгреб весь беспорядок в посудомойку.

– Ты не обязана ждать, пока я вернусь, – сказал Сол, когда они вынесли свой лёгкий перекус на маленькую укрытую лозами террасу за скользящими стеклянными дверями кухни.

Эмили поставила маленький поднос на стол. Она возвышалась над Солом. Это всегда слегка сбивало с толку. Босиком она была добрых шести футов ростом, а в нем набиралось едва ли пять и девять.

– Сегодня воскресенье, – проворчала она. Интонация была в точности та же, какую использовала Исадора, жалуясь на то, до чего же мир несправедлив. Клара тоже начала её осваивать.

– Важный день для нас, – парировал он, как всегда.

– Знаю. – Она вздохнула и села рядом с ним.

Завтрак на свежем воздухе с молодой красавицей-женой ещё одним безоблачным тропическим утром – неплохое начато воскресенья, признал Сол. Терраса опоясывала угол их коттеджа – прекрасная утренняя ловушка для солнца: две стены из выбеленного бетона и открытый выход на пляж, который начинался всего-то в пятидесяти метрах. Кольца Сент-Либры кружились в небе над блистающей, взволнованной поверхностью моря. Брусья перголы [39] Пергола – навес из арок и поперечных брусьев, увитых растениями. , обрамлявшие террасу, были опутаны побегами земной жимолости и местной акельлозы – последнюю выбрали за тень, которую отбрасывали её темные блестящие листья, а первую – за аромат цветов.

Пока Сол пил кофе, он слышал, как волны бьются о тонкий белый песок низких дюн, поросших перистым тростником. У Сент-Либры не было одной большой луны, и потому здесь отсутствовали приливы, которые колыхали земные океаны, но кольцевые спутники-пастухи и сильные океанические ветра совместно производили достаточно сильные волны. На пляже, где располагался поселок Камило, волны были высокими почти всегда. Исадора уже сделалась умелым серфером, а Джевон настроился догнать старшую сестру; маленькая Клара отлично каталась на доске лёжа. Сол наслаждался, проводя дни на пляже, плескаясь в воде вместе со всей семьей, время от времени сталкиваясь с волной и удерживая равновесие; Клара все ещё любила песчаные замки, а Джевон, хоть и притворялся, что перерос это, все равно присоединялся к ней с лопаткой. А потом следовал ланч и барбекю.