С Кинкейд - Дьяболик

Я продолжала в ужасе смотреть на императора.

– Мы все собрались здесь с единственной целью. Многие из вас доказали, что, в отличие от своих родственников, достойны встать у руля семейного звездолета. С этого дня вы получаете родительские титулы и власть. Те, кто был приглашен на Совет в качестве местоблюстителей, отныне становятся главами своих семей.

Я оторопела. Он не имел права просто взять и объявить, что сенатор фон Эмпиреан больше никакой не сенатор, а его место отдается Сидонии. Так это не делалось. Даже императору не позволено нарушать принцип майората по своему желанию. Если бы мы не были окружены дронами, готовыми перестрелять нас всех, кто-нибудь наверняка ему бы возразил.

– И чтобы обеспечить плавный переход власти, – продолжил император с ледяной улыбкой на губах, – я уничтожил других претендентов на ваши титулы.

Все внутри меня окаменело. Я не понимала, не могла понять, к чему он клонит.

По сфере пробежала рябь шепотков. До людей начал доходить смысл его слов. Мне оставалось только пытаться убедить себя, что я ошибаюсь и все понимаю неверно.

– Итак, я собрал вас на Совет, чтобы вы, новые и старые наследники империи, с любовью взглянули друг на друга. А также помянули души тех заблудших, которые пытались разрушить наше государство. – Император изящно повел рукой.

На одеждах грандов и грандесс из внешнего круга замелькали изображения: космическая станция, охваченная языками пламени; флотилия звездолетов, подрывающихся на автоматическом минном поле; планета, разлетающаяся на куски…

Я не верила своим глазам до тех пор, пока не увидела крепость Эмпиреанов, причем на кадрах была обозначена вчерашняя дата.

«Нет».

Крепость взорвалась.

Я вскочила на ноги, чуть не свалившись с платформы.

– Нет!

«Нет, нет, нет…»

Это слово билось в моем сознании. То, что я увидела, было невозможно, невероятно. Но я же видела все собственными глазами: крепость начинает менять форму, сминается, а потом распадается, и ее обломки дрейфуют на фоне знакомого газового гиганта, который я наблюдала с тех пор, как поселилась с Сидонией. Значит, я видела, как был разрушен мой дом. Разрушен дом Сидонии.

– Нет, – хрипло повторила я, вспоминая, что матриарх не ответила на мой последний вызов.

Я думала о молчащих Эмпиреанах, а на одеждах людей мелькали все новые и новые картины краха и гибели. Могущественные старые роды, равно как и новые, были одним махом вырублены под корень. Затем на одеждах вновь возникло высокомерное лицо Рандевальда фон Домитриана. Его острый взгляд кромсал мое сердце.

Люди в зале начали плакать и кричать. Кто-то корчился от горя, другие тряслись в рыданиях, третьи сидели с каменными лицами. Те, кто по императорской милости избежал резни, вроде сенатора фон Пасуса, самодовольно озирались вокруг.

«Это невероятно. Этого просто не может быть…»

– Многие из вас потеряли свои семьи, – как ни в чем не бывало продолжил император, когда страшное видео закончилось. – Уверяю вас, они унесли с собой свою вину. Вы, прибывшие сюда в качестве местоблюстителей своих родов, покинете этот зал влиятельнейшими людьми империи. Но вы навсегда запомните, к чему приводят мерзкие богохульства. Надеюсь, вы будете благодарны своему императору, возвысившему вас. Если же нет… Что же, мы всегда готовы провести еще одну демонстрацию, вроде сегодняшней, только уже с вашим участием.

Мне казалось, что мир вокруг меня распадается, бледнеет. Это не могло быть правдой, только ночным кошмаром, от которого я вот-вот должна была проснуться.

В заключение своей речи император объявил о торжестве, на котором мы должны были отпраздновать одновременное возвышение стольких юных грандов и грандесс. Я почти не понимала, что он говорит. Никак не могла стряхнуть с себя это наваждение. А это нужно было сделать как можно скорее, иначе мне пришлось бы поверить, что император убил Эмпиреанов. Поверить, что он действительно это сделал.

Что он убил их всех. Включая Сидонию.

Невозможно. Это было совершенно невозможно.

Сидя на своей вилле, я отправляла вызов за вызовом. Мне не отвечали. Не обращая внимания на челядь, я пыталась избавиться от морока. В один из таких моментов и явился Гладдик, я даже не слышала домофон.

– Сидония, мне очень жаль. – В его голосе отчетливо прозвучали слезы.

Я посмотрела на него и не узнала. Такое впечатление, что мы никогда прежде не встречались. Отправила очередной вызов. На этот-то раз они мне обязательно ответят.

– Я и понятия не имел о том, что готовится. Мои родители знали, но ничего мне не говорили, – продолжил Гладдик. – Иначе бы я тебя обязательно предупредил, клянусь. Пожалуйста, поверь мне. Я ведь пришел сюда ради тебя.

– Отвяжись. Это явно какая-то игра. Вранье, короче. А ты мне мешаешь, – зарычала я.

Крепость молчала. Я послала новый вызов.

– Послушай меня. Я – наследник сенатора, – не унимался Гладдик, подходя ближе, его глаза бегали. – Когда-нибудь я сам буду принимать решения, и когда это произойдет, у тебя будет союзник в семье Атонов. Ты не одинока в этом мире…

– Плевать мне на всю вашу семейку. Ты бредишь. Сенатора фон Эмпиреана в качестве союзника мне хватит с лихвой.

– Твой отец мертв. Прости, но теперь ты – сенатор фон Эмпиреан.

– Заткнись, я сказала!

Он приводил меня в бешенство тем, что стоял тут и бубнил свое. Как будто я видела то, что случилось на самом деле, и император действительно уничтожил семью Эмпиреанов. И что Сидония умерла, а я без толку проторчала здесь, чтобы ее защитить. Была готова в любой момент принести себя в жертву вместо нее, но все оказалось напрасным. Если бы Сидония умерла, я не смогла бы продолжать жить, это невозможно. Я бы обязательно узнала, почувствовала бы что-то. Точно, окружающий мир должен был хоть как-то измениться, если бы исчез главный смысл его существования.

– Пожалуйста, Сидония. – Гладдик взял меня за руку и попытался оттащить от панели. – Ты сейчас огорчена, тебе следует отдохнуть, а потом мы обо всем поговорим…

– Убери лапы, – хрипло рявкнула я.

Невозможно было терпеть его дольше. Меня не волновало его мнение. Если все это правда и Сидония умерла… Даже подумать о таком немыслимо, но предположим… Предположим, это – так, в таком случае Гладдик мне вообще не нужен, и незачем строить из себя светскую даму. А если это ложь, то как он смеет ее повторять? Как посмел оттаскивать меня от компьютера?

– Сидония… – он продолжал тянуть меня за руку.

Терпение мое лопнуло, и я двинула ему кулаком в нос. Хрящ хрустнул, и этот звук наполнил меня таким удовлетворением, что я гнала вопящего Гладдика до самых ворот, потом схватила за волосы и выволокла наружу.