Unknown - Венок Альянса (СИ)

– А потом решилась прилететь на Минбар?

Мисси рассеянно теребила край рейнджерской мантии.

– Не сама… То есть… Я тогда шлялась с Эшем, отвязный был чувак, местами так полный псих, иногда я даже его побаивалась, хотя меня он ни разу пальцем не тронул… Вот раз обломилось нам много бабла… Ну, больше ему, чем мне, но моя доля тоже была. Ну так вот, думали мы, что делать будем, куда рвануть. Больше он думал, в смысле, а я услышала, что у одного хмыря там Прах есть… Ну и вот решила… Под Прахом я их и услышала. Они уже месяц там сидели, двадцать человек, двое совсем дети… Слышали, что на Минбаре тайную колонию создали, тоже туда хотели, да ни денег, ни транспорта, и пси-копы по пятам… Ну, вышла я на них, поговорила с ними… Узнала, что на «Вавилоне» случилось… До нас же новости почти и не долетали… Потом пошла к Эшу, потребовала свою часть, поругались мы малость… Наняла развалюху, которой всё равно было, по дороге к чему развалиться… И привезла их на Минбар.

– Мисси спасла их всех. Мы потом узнали, пси-копы нагрянули туда через день, перерыли всё… Никто, конечно, ничего им не сказал…

– У нас своих не сдают, - хихикнула Мисси, - даже таких, как я, какую бы фигню они ни творили… Эш, говорят, их прямым текстом послал… Может, и сканировали они его, да вряд ли чего выудили, я в подробности-то ни с кем не вдавалась.

– Из Ледяного города выдачи нет. И Мисси мы оставили. Вероника очень привязалась к ней, говорила, что если б не Мисси – она б живой не долетела. Мисси ей лекарства по часам давала, капельницы ставила… Места, что ли, во льдах мало? Мисси наша. Она не родилась телепатом, да и сейчас им не стала, но она в одной лодке с нами спасалась, при чём не просто сидела, а гребла. Заслужила.

– Согласна, - кивнула Ада, - родилась – не родилась, стала – не стала, а тех дракхов… Я никогда не забуду… А там, в Ледяном городе, ты, Мисси, тоже рукоделием занимаешься?

– Немного. У меня в последнее время сильно руки дрожат, не для тонкой работы… Так, по хозяйству, за детьми ухаживаю… Я очень детишек люблю…

– Её принял Байрон, а такое не оспаривается. Она – не телепат, но уже не нормал. Она наш мост.

– Какой она мост?! – вскипел Андо, - мост, построенный на наркотиках?

– А мосты, Андо – поднял голову Брюс, - они разные бывают. Бывают на бетонных сваях, бывают деревянные, бывают висячие… Главное – что соединяют два берега. Байрон, если помнишь, изначально не мечтал об изолированном рае для телепатов, он хотел, чтоб телепаты и нормалы были едины… Я не понимаю, почему заветы твоего отца чтут все, кроме тебя.

Андо вспылил и выскочил прочь.

Рикардо снова зашёл в медотсек поздно ночью – по вызову Далвы. Ада и Мисси уже ушли к себе, Уильям и Брюс спали, Зак и Дэвид вполголоса переговаривались. Иржан за ширмой возился с капельницей Крисанто. Милиас не спал. Глаза его на осунувшемся лице выглядели просто огромными.

– Ты это, парень, не вздумай… Если прощаться позвал – то я разворачиваюсь и ухожу. Дотяни уж до Минбара, мы из пекла вырвались!

Милиас затуманено улыбнулся.

– Не дотяну… Спросите Далву, мне осталось немного. А вам надо выбрать место для утилизации бомб, я не хочу тормозить вас дорогой до Минбара, это слишком большой риск. Каждая лишняя минута с этим на борту – риск…

Рикардо смотрел на трубки и провода, уходящие под покрывало, слушал деловитые щелчки приборов и сиплое, прерывистое дыхание. Невозможно представить, что пережил этот совсем ещё мальчик. От такой кровопотери умирают на месте, а он перехватил обрубки и пытался ещё замахнуться мечом…

– Милиас, прекрати, а? Ну не хочешь до Минбара – доползём до любой мало-мальски стоящей колонии или станции…

Милиас поймал его руку.

– Я тоже много бы отдал, чтобы остаться с вами, зет Рикардо, и дальше сражаться под вашим началом. Но я знаю, что этому не бывать, увы. Мы, центавриане, знаем, как умрём. Я видел это в своих снах. В точности так. Эти стены, эти ширмы, и вы рядом… С этим вот растрёпанным гребнем… И я счастлив, зет Рикардо. Счастлив, что учился у вас и счастлив умереть за одно с вами дело. Я не смог бы описать, как много для меня значит… вот так держать вас за руку… Я никогда никем не восхищался так…

– Ну-ну, парень…

Юноша поднёс его руку к губам.

– Для нас, центавриан, нормально высказывать любую степень восхищения – другом, учителем… Кто, как вы, этого достоин? Разве вы не видите, что так на вас смотрят… многие ваши ученики, и даже Андо… Мне было страшно думать о смерти… Было страшно, пока вы не пришли. Ваш свет озарит мою дорогу… Не о чем жалеть. Я умер за Центавр, может ли быть счастье больше этого? Умер рейнджером, не отступая перед численным превосходством… Спасибо вам, зет Рикардо… За всё, чему научили меня…

Голова юноши бессильно откинулась на подушку. Какое-то время Рикардо казалось, что он просто прикрыл глаза от усталости… Запищали приборы, разжались и выскользнули пальцы из его руки.

– Милиас, Милиас… Совсем ребёнок ведь, жизнь впереди… Сколько народу мы тут потеряли. Отряд Зака, ребята Диуса, Адриана, теперь ты… Ну немного б потерпел, там бы мы уж тебя вытянули, там и не такое чинить умеют. Мы же прорвались… мы победили…

Он очнулся от того, что на плечо его легко, робко легла рука Иржана.

– Зет Рикардо… Зет Рикардо, мне нужно… перенести тело…

Бросил взгляд на приборы - нет, они молчали, они не передумали. Можно подумать, конечно - может, слишком слабы они, и не ловят импульсов, может, ещё жив? Нет, слабы они были, чтоб поддержать жизнь после такой кровопотери. Его руки такие холодные… Они давно уже были холодные, смерть и так прилично ждала. Нет, он был очень сильным. Мало кто на его месте цеплялся бы за жизнь так долго, так отчаянно.

– Да, да, конечно… подожди… ещё немного… - он погладил лицо мертвеца, как гладят уснувшего ребёнка, - это так неправильно, Иржан. Он был таким юным.

– У каждого свой срок, отмеренный не нами. Он был рейнджером и умер как рейнджер. Вы не можете заслонить собой нас всех, зет Рикардо, и не должны. Он очень любил вас, зет Рикардо, он говорил мне, что даже рад, что не добрался до госпиталя, потому что тогда пришлось бы остаться на Центавре… и кто знает, когда увидеть вас снова, может быть – никогда. И вы должны верить ему… в том, что он не жалеет.

– Да, да… Знаю, что ты прав, Иржан. Вы оба, наверное, правы. И он, и Адриана… На войне не может не быть жертв, были и будут те, кто бросается на амбразуры, и преступно их останавливать, потому что, любя нас, они счастливы, и способны не медлить, не оборачиваться назад… Но я думаю о тех, кто остаётся… Не могу не думать, не могу ждать, что они примут это и переживут. Бедный Уильям, и бедный… её возлюбленный… Они-то не рейнджеры… Как же он отпустил её, доверил нам, эту молчаливую упрямую девочку… Ждал, что она вернётся, что в тёплом ледяном доме появится на свет их дитя…