Тогда спаси меня... (СИ)

— Да.

— Почему?

— Хотела ребенка вернуть родителям. Они, наверное, волнуются…

— И все?

Я тут же бросила на него настороженный взгляд. Неужели херонцы могут читать мысли других? Я слышала, что есть в галактике пара рас, которые отличаются подобными способностями.

— И всё, — неуверенно ответила я.

Он громче и быстрее застучал по столу. Я заворожено уставилась на его движущиеся пальцы и расширила глаза. Неужели, он подозревает, что я хотела сбежать? Даже если херонцы не умеют читать мысли других, проницательность этого мужчины заслуживала невольного уважения. Недаром он капитан корабля и Глава Рода.

— Понятно, — сузив глаза, протянул Иеракс. — Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю.

Я вскинула на него взволнованный взгляд. Сердце прыгнуло в пятки. Он одобрительно кивнул и продолжил:

— Запомни, что ты теперь Харита эр Фидмин Эгор. Ты принадлежишь стае Керкира. Бесстрашной и мужественной стае империи Акии. Мы не опускаем глаз ни перед кем! Тебе понятно? — я понятливо кивнула в ответ. Он довольно опустил голову и продолжил: — И еще. Почему ты сняла ошейник?

— Я… я… на ночь сняла. Он давил сильно. Было трудно дышать.

Он недоверчиво качнул головой.

— Если хочешь жить, носи не снимая. Это знак для других. Иначе тебя задавят и глазом не моргнут. Эрон, — Иеракс указал подбородком на ошейник, — свидетельство того, что ты принадлежишь к семье Эгор. На Керкире — это знак высшей власти. Все должны знать об этом. Если ты не будешь его носить, другие могут отнестись к тебе неуважительно. Поскольку ты — инопланетянка, поступить окружающие могут по-разному. Так что носить эрон — это не предмет предпочтения и удобства. Для тебя это — необходимость. Ясно?

— Ясно! — кивнула я и сразу же надела обсуждаемый предмет на шею.

— Теперь о главном, — наконец, капитан перестал стучать по столу и придвинулся ближе. — Я выполнил часть нашего договора. Все пассажиры благополучно добрались до Тесо. Там о них уже позаботятся свои. Ни один из них не пострадал. По крайней мере, после того, как была заключена сделка между мной и тобой. Теперь я хочу, чтобы ты выполнила свою часть договора.

— Я выполню, — мне показалось, что я произнесла эти слова очень обреченно.

— Хочу верить, что ты сдержишь свои слова. Не знаю, как у вас там, на Земле, относятся к обещаниям, но слово херонца — закон. Мы привыкли думать, прежде, чем давать обещание. Потому что потом приходится отвечать за свои слова, — он вернул брови в обычное состояние, и выражение его лица стало более мягким.

Сразу стало легче дышать. Затем он продолжил:

— Тогда разреши объяснить тебе, что я от тебя ожидаю. Через три дня мы пребудем на Керкир, и тебя доставят в одну из моих резиденций. Там сейчас находится мой сын. Зенон. Зенон ат Фидмин Эгор. Он — единственный мой сын. У меня еще есть дочь от второй жены. Она со своей матерью живет отдельно. Их ты будешь видеть редко. Моя первая жена, мать Зенона, умерла пять циклов назад. Поэтому искреннего и глубокого женского понимания у него нет, кроме его старшей матери, то есть бабушки. Но она слаба, как и не может дать то, что должна дать женщина мужчине. В доме есть прислуга, конечно. Но она выполняет только свои обязанности. Личная опека Зенона в них не входит. Согласно объяснениям врачей, под наблюдением которых он находится, сейчас более всего мой сын нуждается в особой… ммм… заботе и понимании. Тогда, опять же со слов врачей-психологов, он сможет справиться со своим заболеванием. Такую ласку и понимание херонец может принять только от особенной женщины, которую выберет сам. Мужчины в моем народе тоже очень привередливы и переборчивы. Если Зенон решит принять тебя, ты сможешь помочь ему.

— Для меня это очень важно. Ты должна это понять. Потому что Зенон — мой приемник. Единственный приемник. Еще до его рождения ему готовилась блестящая судьба, и он соответствовал всем ожиданиям вплоть до дня, когда с ним случилась эта беда. Род Фидмин в опасности. Если Зенон не вернется в свое здравое состояние, все, что сейчас есть у меня, перейдет другому, менее достойному кандидату. И, поверь мне, судьба Стаи Керкира будет очень печальной. Ты не знаешь многого о моем Роде и о славе Керкира, поэтому тебе сложно понять всю значимость моего сына. Но от тебя этого и не требуется. Все, что от тебя нужно — помочь ему стать на ноги. Стать прежним. Все. Это большее, на что я надеюсь в твоем случае. Это ты понимаешь? — он сделал выжидательную паузу.

Под тяжестью взгляда, полного боли и отчаяния, поддерживать куртуазный разговор я не могла, но что-то выдавить из себя получилось:

— Я могу спрашивать?

— Да.

— Сколько лет вашему сыну?

— Тридцать семь полных циклов.

Я нервно сглотнула. Значит, точно не ребенок. Стало не по себе. Выходит, я должна возиться не с малышом, а с безумным инопланетянином, который намного старше меня. Мне вот только двадцать два стукнуло. Исходя из того, что я уже увидела и узнала о херонцах, жить мне осталось совсем недолго, поскольку стукнет приступ у парня, и случайно пришибет силищей своей меня хрупкую. А еще Таша со мной рядом. Как же этот ребенок?

Видимо, заметив растерянность и сомнения на моем лице, Иеракс поспешил меня успокоить:

— Херонцы никогда не бьют своих женщин… даже нездоровые. Это против нашей природы. Он не сможет причинить тебе физического вреда, не переживай. Но вот в эмоциональном плане… ни одна херонка не способна вынести этого. Насколько мне известно, землянки в этом плане много сильнее… Я правильно понял описание вашей расы? — я растерянно пожала плечами, не сводя взгляда с открытого лица херонца. — И скажу тебе, Харита, — продолжил он, — сложнее тебе будет не тогда, когда у Зенона приступ. А когда интервал между ними. Он стал очень раздражительным и резким. Также мало терпимым и сдержанным. Хочу также тебя проинформировать, что была до этого дня одна смелая херонка. Но она отказалась быть с ним сразу же после первого его приступа, так как не захотела терпеть именно его характер в интервалах. Думаю, Зенон понял, что она была не искренна. Он хорошо понимает эмоции других. Особенно женщин. Сын терпеть не может лицемерия и лжи. Поэтому становится еще более жестким и резким…

Иеракс вздохнул, будто прихожанин на исповеди, и продолжил:

— Он не был таким прежде. Я думаю, это следствие отчаяния от бессилия. Я даже не могу представить, что он чувствует от того, что впервые столкнулся с тем, с чем не может справиться сам. Всё и всегда горело в его руках. На Керкире не было ничего, с чем бы Зенон не справился или не поборол. А эту болезнь… — он опять вздохнул и поджал болезненно губы. — Ты должна понять его… это может помочь. Я читал о землянах, что они способны к глубокому сопереживанию. Это большая редкость в галактике. Поэтому и решился на этот шаг. А эту информацию я решил рассказать тебе заранее, чтобы у тебя было время настроиться.