Тогда спаси меня... (СИ)

Пришлось проталкиваться, чтобы увидеть, что же все-таки происходит, велев Таше стоять у стены. Протиснулась и увидела…

В просторной красной комнате творился жуткий погром. Мебель летела вверх, ударялась о стены и крошилась на щепки. По ней метался Зенон с широко распахнутыми от страха глазами. Но он не бегал по комнате бессмысленно. За ним гонялся один из охраны и пытался поймать, чтобы сделать инъектором укол. Именно в него летели предметы интерьера комнаты. Молодой хозяин не желал, чтобы ему делали инъекцию транквилизатора. То, какие он вытворял невероятные маневры, пригибы, прыжки и повороты, просто поражало. Охраннику до него было далеко в ловкости и прыткости. В итоге, картина игры в латку продолжалась уже достаточно долго. Хорошо, хоть Зенон не покидал этой комнаты, а то ловили бы его по всему дворцу.

Юнг, который стоял у входа ближе всех, смотрел на это со скучающей обыденностью приученного зрителя. Видимо, такое было не раз, а очень часто.

— Что происходит? — я дернула дворецкого за рукав.

Тот оторвался от зрелища и учтиво склонился, ответив:

— У молодого господина очередной приступ.

— Приступ? — душа заледенела.

— Да. Третий на этой неделе.

— А как часто такое происходит?

— Закономерности нет. Все случается спонтанно.

— Чего хочет охранник?

— Хочет его усыпить. В инъекторе сильный транквилизатор, — дворецкий отпрянул назад, поскольку мимо пронеслось тело в черном обтягивающем костюме, а за ним в синем. Потом Юнг приглушенным голосом, прикрывая меня собой, продолжил: — Вы не пугайтесь. Он не буйный. Это просто Зенон не хочет, чтобы его кололи. Полчаса назад мы нашли его на полу возле дивана скукоженного в очередном приступе. Сегодня это была истерия. Когда охранник вошел, он понял и начал уходить от того. До сих пор этот увалень не может поймать хозяина. Все-таки не ровня он наследнику Рода Фидмин.

Я слушала очень внимательно. Картина немного прояснилась. Но почему Зенон не хочет колоться? В этот момент обломок от некогда роскошного кресла эффектно врезался в картину на стене и упал на пол, пролетев мимо уха охранника ровно на миллиметр выше.

— Сегодня он почти попал, — прокомментировал кто-то сзади.

— С каждым разом он все метче.

— Угу, и с каждым разом все сложнее поймать. Придется, наверное, еще и Халу звать.

Я не оглянулась, чтобы узнать, кто говорил. Оторвала взгляд от прижавшегося к полу Зенона, желавшего прыгнуть в сторону от преследователя, и спросила дворецкого:

— Что дает этот транквилизатор?

— После того, как молодой хозяин засыпает, он спит некоторое время. Потом просыпается уже нормальным. Этот препарат прописал профессор Арго. Очень эффективный.

Я сощурила глаза и снова перевела взгляд на развернувшееся в комнате действо. Запыхавшийся охранник замер напротив Зенона и пытался предугадать следующий рывок преследуемого.

Я посмотрела на лицо молодого хозяина имения. Выражение отличалось от того, что я видела вчера. На нем читался страх. Казалось, что для него охранник был жутким чудищем, жаждавшим разорвать на части.

Наблюдая за ними, я лихорадочно думала, что делать? Попробовать войти? И что тогда? А вдруг я не смогу увернуться от летящего предмета, как охранник? Но разве я должна стоять и просто смотреть на это неадекватное зрелище? Внезапно, в памяти всплыли слова Иеракса, что херонцы не бьют своих женщин. Я не его женщина, но, может, он не станет кидаться на меня?

Сжав решительно кулаки, я смело шагнула в комнату и громко воскликнула:

— Стойте!

Оба херонца осеклись и синхронно повернули головы в мою сторону. Охранник отшагнул, сразу же узнав меня, и озадаченно поднял брови. А Зенон в первую секунду настороженно зарычал, а потом, принюхавшись, шарахнулся назад. Наткнулся на перевернутую половину кресла, лежавшего на боку, присел и обхватил колени. А потом заскулил, как маленький щенок, затравленно глядя в мою сторону. Его грудная клетка часто вздымалась от глубокого и сбивчивого дыхания. Тело периодично бросало в сильную дрожь.

Не знаю, откуда в этот момент во мне взялось столько смелости. Протянув руку в сторону охранника в жесте, просящем дать инъектор, я шагнула в сторону Зенона. Тот вздрогнул и спрятал лицо за коленями. Дрожь начала бить его еще сильнее, так, что было заметно даже на входе.

Я двигалась медленно и плавно, не делая резких движений. Зенон не двигался, продолжая затравлено скулить в колени. Подошла. Села рядом и коснулась его плеча.

— Зенон?

Он отпрянул и вскинул на меня глаза полные неожиданного ужаса. Громко зашлепал его хвост по полу. Я бросила на него беглый взгляд и снова коснулась руки мужчины. На этот раз он не дернулся. Лишь смотрел мне в лицо и часто дышал, будто ему не хватало воздуха. Я чувствовала его страх. Дикий, леденящий кровь и заставляющий все сжиматься внутри животный, неконтролируемый страх. Дрожь от его руки переходила в мою. Сердце жалостливо сжалось, а на глаза навернулись слезы сочувствия. Я нервно сглотнула, чувствуя, как всю меня окатила волной всепоглощающая жалость.

— Я с тобой, я не причиню тебе вреда… все хорошо… — шептала я ему и ободряюще улыбалась. — Ты же помнишь меня?

Он не ответил, но я заметила, как в его глазах что-то вспыхнуло кроме страха. Мимолетное и яркое. И тут же исчезло. Потом посмотрел на инъектор в моей руке. Я проследила за этим взглядом и с брезгливостью откинула раздражающий его предмет в сторону. Тот с грохотом приземлился возле останков стола.

Зенон провел его взглядом и повернулся вновь ко мне. В его глазах было столько боли и страдания, что мое женское, человеческое сердце не выдержало и сжалось в почти инстинктивном необъяснимом сострадании. Следуя порыву, я потянула к его голове ладонь с диким желанием погладить, как маленького испуганного щеночка, чтобы успокоить, утешить и заверить, что мне тоже больно.

Ежик на его голове, казавшийся издали жесткой щетиной, оказался мягким на ощупь. И только я коснулась его головы, он стих. Я еще шире улыбнулась и снова провела ладонью по голове:

— Все будет хорошо… все будет хорошо… тшш… — тихо произнесла я.

Он смотрел на меня, не мигая, и с каждым моим движением я видела, как дикий ужас отступал от него. Я видела свое отражение в его темных глазах, свое нежное улыбающееся лицо. А уже через миг, неожиданным порывом он прижался ко мне, обхватив за талию и спрятав лицо на моей груди. От внезапности я резко вздохнула, но не испугалась и не отпрянула. Я чувствовала мелкую дрожь по его телу и от этого сочувствие только росло.

— Тише… тише… не бойся… все хорошо… — поглаживая по широкой спине, продолжала шептать я.

Он так крепко прижался, что мне было трудно дышать, но я не позволяла себе возражать. Вместо этого я продолжала гладить его и шептать на ушко слова, которые часто шептала Таше, когда та чего-то пугалась. Это подействовало и на него.