Братья Стругацкие - Путь на Амальтею. Стажеры [сборник; litres]

– Вся беда в том, – горячо говорил он, – что наши космоскафы как исследовательские снаряды не выдерживают никакой критики. Они очень тихоходны и очень непрочны. Когда я сижу в космоскафе над Кольцом, мне просто плакать хочется от обиды. Ведь рукой подать… А спускаться в Кольцо нам решительно запрещают. А я совершенно уверен, что первый же поиск в Кольце дал бы что-нибудь интересное. По крайней мере, какую-нибудь зацепку…

– Какую, например? – спросил Быков.

– Н-ну, я не знаю!..

– Я знаю, – сказал Горчаков. – Он надеется найти на каком-нибудь булыжнике след босой ноги. Знаете, как он работает? Опускается как можно ближе к Кольцу и рассматривает обломки в сорокакратный биноктар. А в это время сзади подбирается здоровенный астероид и бьет его под корму. Паша надевается глазами на биноктар, а пока он свинчивается, другой астероид…

– Ну и глупо, – сердито сказал Шемякин. – Если бы удалось доказать, что Кольцо – результат распада какого-то тела, это уже означало бы многое, а между тем ловлей обломков нам заниматься запрещено.

– Легко сказать – поймать обломок, – сказал Быков. – Я знаю эту работу. Весь в поту и так до конца и не знаешь, кто кого поймал, а потом выясняется, что ты сбил аварийную ракету и горючего у тебя не хватит до базы. Не-ет, правильно делают, что запрещают эту ерунду.

Михаил Антонович вдруг сказал, мечтательно закатив глаза:

– Но зато, мальчики, как это увлекательно! Какая это живая, тонкая работа!

Планетологи посмотрели на него с почтительным удивлением. Юра тоже. Ему никогда не приходило в голову, что толстый добрый Михаил Антонович занимался когда-то охотой на астероиды. Быков холодно посмотрел на Михаила Антоновича и звучно откашлялся. Михаил Антонович испуганно оглянулся на него и торопливо заявил:

– Но это, конечно, очень опасно… Неоправданный риск… И вообще не надо…

– Кстати, о следах, – задумчиво сказал Жилин. – Вы тут далеки от источников информации, – он оглядел планетологов, – и, наверное, не знаете…

– А о чем речь? – спросил Садовский. По его лицу было видно, что он основательно изголодался по информации.

– На острове Хонсю, – сказал Жилин, – недалеко от бухты Данно-ура, в ущелье между горами Сираминэ и Титигатакэ, в непроходимом лесу археологи обнаружили систему пещер. В этих пещерах нашли множество первобытной утвари и – что самое интересное – много окаменевших следов первобытных людей. Археологи считают, что в пещерах двести веков назад обитали первояпонцы, потомки коих были впоследствии вырезаны племенами Ямато, ведомыми императором Дзимму-тэнно, божественным внуком небоблистающей Аматэрасу.

Быков крякнул и взялся за подбородок.

– Эта находка всполошила весь мир, – сказал Жилин, – вероятно, вы слыхали об этом.

– Где уж нам… – грустно сказал Садовский. – Живем как в лесу…

– А между тем об этом много писали и говорили, но не в этом дело. Самая любопытная находка была сделана сравнительно недавно, когда основательно расчистили центральную пещеру. Представьте себе: в окаменевшей глине оказалось свыше двадцати пар следов босых ног с далеко отставленными большими пальцами, и среди них… – Жилин обвел круглыми глазами лица слушателей. Юре было все ясно, но тем не менее эффектная пауза произвела на него большое впечатление. – След ботинка… – сказал Жилин обыкновенным голосом.

Быков поднялся и пошел из кают-компании.

– Алешенька! – позвал Михаил Антонович. – Куда же ты?

– Я уже знаю эту историю, – сказал Быков, не оборачиваясь. – Я читал. Я скоро приду.

– Ботинка? – переспросил Садовский. – Какого ботинка?

– Примерно сорок пятого размера, – сказал Жилин. – Рубчатая подошва, низкий каблук, тупой квадратный носок.

– Бред, – решительно сказал Влчек. – Утка.

Горчаков засмеялся и спросил:

– А не отпечаталась ли там фабричная марка «Скороход»?

– Нет, – сказал Жилин. Он покачал головой. – Если бы там была хоть какая-нибудь надпись! Просто след ботинка… Слегка перекрыт следом босой ноги – кто-то наступил позже.

– Ну, это же утка! – сказал Влчек. – Это же ясно. Массовый отлов русалок на острове Мэн, дух Буонапарте, вселившийся в Массачусетскую счетную машину…

– Солнечные пятна расположены в виде чертежа Пифагоровой теоремы! – провозгласил Садовский. – Жители Солнца ищут контакта с МУКСом!

– Что-то ты, Ванюша, немножко… это… – сказал Михаил Антонович недоверчиво.

Шемякин молчал. Юра тоже.

– Я читал перепечатку из научного приложения к «Асахи симбун», – сказал Жилин. – Сначала я тоже думал, что это утка. В наших газетах такое сообщение не появлялось. Но статья подписана профессором Усодзуки – крупный ученый, я слыхал о нем от японских ребят. Там он, между прочим, пишет, что хочет своей статьей положить конец потоку дезинформации, но никаких комментариев давать не собирается. Я понял так, что они сами не знают, как это объяснить.

– Отважный европеец в лапах разъяренных синантропов! – провозгласил Садовский. – Съеден целиком, остался только след ботинка фирмы «Шуз Маджестик». Покупайте изделия «Шуз Маджестик», если хотите, чтобы после вас хоть что-нибудь осталось.

– Это были не синантропы, – терпеливо сказал Жилин. – Большой палец отличается даже на глаз. Профессор Усодзуки называет их нихонантропами.

Шемякин наконец не выдержал.

– А почему, собственно, обязательно утка? – спросил он. – Почему мы всегда из всех гипотез выбираем наивероятнейшие?

– Действительно, почему? – сказал Садовский. – Следы оставил, конечно, Пришелец, и первый контакт закончился трагически.

– А почему бы и нет? – сказал Шемякин. – Кто мог носить ботинок двести столетий назад?

– Елки-палки, – сказал Садовский. – Если говорить серьезно, то это след одного из археологов.

Жилин замотал головой.

– Во-первых, глина там совершенно окаменела. Возраст следа не вызывает сомнений. Неужели вы думаете, что Усодзуки не подумал о такой возможности?

– Тогда это утка, – упрямо сказал Садовский.

– Скажите, Иван, – сказал Шемякин, – а фотография следа не приводилась?

– А как же, – сказал Жилин. – И фотография следа, и фотография пещеры, и фотография Усодзуки… Причем учтите, у японцев самый большой размер сорок второй. От силы сорок третий.

– Давайте так, – сказал Горчаков. – Будем считать, что перед нами стоит задача построить логически непротиворечивую гипотезу, объясняющую эту японскую находку.

– Пожалуйста, – сказал Шемякин. – Я предлагаю – Пришелец. Найдите в этой гипотезе противоречие.

Садовский махнул рукой.

– Опять Пришелец, – сказал он. – Просто какой-нибудь бронтозавр.

– Проще предположить, – сказал Горчаков, – что это все-таки след какого-нибудь европейца. Какого-нибудь туриста.