Обратная сторона Европы (СИ)

– Время – это не хитроумный алгоритм и не резиновый шнур. За одно место потянешь, и другое обязательно изменится – это логика растягивателей резиновых шнуров. К тому же рассматривают это всегда в одном аспекте: изменение прошлого влечёт за собой изменение будущего. Почему, спрашиваю я, не наоборот? Нет, время, кажется, нечто другое. Это как параллельные миры, очень между собой схожие. Попасть в прошлое – значит, попасть в один из таких миров. Но в своё прошлое ты не можешь отправиться, так как в одну реку нельзя войти дважды. Поэтому ещё раз повторю, и прими это как данность: на изменение твоей жизни у тебя есть один-единственный миг, который зовётся «настоящее».

– Параллельные миры – это, по-твоему, прошлое и настоящее?

– Нет. Прошлое и настоящее – это параллельные миры. Их частности.

– И этих миров бесконечное множество?

– Конечно! Только не забывай, что мир дискретен, а континуум нам только снится!..

В ту ночь Сэм долго не мог уснуть, ворочаясь с бока на бок. Континуум ему не снился, но собственные мысли не давали покоя. Обрести всё на один короткий миг и тут же потерять! Но надежда успела поселиться в его сердце, поэтому из всего сказанного доктором, в голове упрямо вертелось одно: теорию можно подтвердить или опровергнуть фактами, а жизнь всегда преподносит подарки. И постепенно слова доктора приняли для Сэма несколько другой вид: теорию нужно опровергнуть. Ради жизни.

Даже если Филх прав, и ему, Сэму, не суждено изменить свою собственную треклятую жизнь, он всё равно должен отправиться в прошлое. Хотя бы ради того, чтобы бесконечное множество его «других я» не становились жалкими калеками, и чтобы остановить бесконечный камнепад, убивающий Роберта Лоуренса.

Поразмыслив, он решил, что у него более чем достаточно причин отважиться на эксперимент. Этих причин у него бесконечное множество.

Но только под утро всплыло на поверхность то, что не давало ему спать, мешалось, как заноза. «Европа! Как я не подумал об этом в первую очередь? У меня появился шанс всё исправить. Не воспользоваться которым было бы преступлением против моей совести. Да что там... моя совесть... Это было бы преступлением против человечества. Вот для чего я жил, мучился долгие годы. Целый народ был срублен под корень. Как их?.. Меллы? События тех лет уже переосмыслили, но ведь уже поздно. Вряд ли они с Филхом смогут хоть что-то исправить, даже получив возможность перемещаться во времени. А всё-таки стоит попробовать».

Ему приснился необыкновенный сон, придавший сил. Ричардс даже не мог сказать толком, что ему снилось. Помнил только, что было много света, который всё усиливался, и вдруг Сэм понял, что летит с огромной скоростью вверх, к самому источнику света. Но это было не Солнце. Прямо перед собой, на расстоянии вытянутой руки, он видел два огромных серебристых глаза, именно они и источали этот мягкий, как будто струящийся свет, усиливающийся с каждой секундой. Он летел к ним, но никак не мог достичь. И были какие-то слова, Сэм твердил их во сне, но не мог вспомнить, когда проснулся. Слова напоминали молитву.

Сэм встал посвежевшим, полный надежды и решимости.

...

– И в этот раз и всегда... И много времени назад... Обрушивается не родившееся... Грядёт свершённое... Да будет так...

– Что это ты бормочешь? – Филх подозрительно смотрел на Сэма.

– Неважно... Приснилась какая-то бредятина.

– Ну-ну...

– Вот ты говоришь, перемещение во времени – это как рытьё тоннелей. Что, если мы попадём в тупик? Можно ли промахнуться и угодить не в другой временной слой, а в… безвременье? – спросил Сэм.

– Отчего же, промахнуться можно... – рассеянно ответил доктор – Можно промахнуться! Но вот в чём соль... Там, где появляешься ты, исчезает безвременье, а там, где есть безвременье, всё стерильно в абсолютном смысле этого слова: от времени, а, следовательно, и от материи. Перефразируя Эпикура: там, где есть мы, безвременья уже нет, а там, где оно есть – пока ещё нет нас. Правда, он говорил о жизни и смерти.

– Ты невозможен!

– Не волнуйся, на самом деле принцип действия моего агрегата таков, что он позволяет запустить демона только тогда, когда фиксирует излучение от другого временного слоя. Выбрать ошибочное направление то же самое, что не попасть из пушки в слона с расстояния метра!

– Ты сказал – «демона»?

– Daemon – фоновая программа, процесс, который начинает жить своей жизнью после того, как его запустят – Филх внимательно посмотрел на Сэма поверх очков в чёрной оправе, наморщив лоб. – Тебе кажется это забавным? Ты далёк от информационных технологий.

– Да, виновен, – согласился Сэм. – Но ответь мне, как я смогу вернуться в настоящее? В наше с тобой настоящее? Как я понял, тут фишка не столько во времени, сколько в мирах, а их бесконечное множество.

– Ты всё-таки решился... – с грустью в голосе произнёс доктор – О твоём возвращении я позабочусь. Каково мне будет коротать дни без единственного друга? Но подумай, стоит ли?

– Ещё как. Не только ради меня. Помнишь... Хотя с какой стати? Ну а всё-таки: около двадцати пяти лет назад произошло кое-что страшное...

– Погиб твой друг, а ты потерял ногу.

– Нет, во-первых, это было немного раньше, а во-вторых – если бы только это. Ты не понимаешь, о чём я говорю. Целая раса была уничтожена...

– Постой, ты про существ, которые жили в ледяной коре Европы и из-за которых погибли наши астронавты?

– Да, это была уникальная раса, вина которой только в том, что они восстали против незваных гостей, из-за которых могли погибнуть целые племена.

– Я знаю. Но как мы можем исправить это? Боюсь, ты преувеличиваешь наши скромные возможности, я говорил тебе, что…

– У меня есть идея. Я должен проверить кое-что.

...

В последующие несколько дней Сэм стал часто отлучаться из дому, иногда возвращаясь только под утро. Выглядел он озабоченным. И эта странная, нарочито бедная одежда... Филх понимал, что маскарад нужен Сэму для достижения какой-то цели. Но не слишком ли наивно? Филх порывался сказать об этом Сэму, но каждый раз сдерживался. Он знал, что наступит час, когда Ричардс сам всё объяснит.

Так и произошло. Однажды Филх застал Сэма в хорошем расположении духа.

– Ну что? – язвительно спросил Филх. Он позволил себе, наконец, выплеснуть свою обиду.

– Помнишь тех чудиков из музея робототехники, про которых я тебе рассказывал?

– Что-то не припомню... Хотя... Это те, которые предлагали тебе поработать сторожем?

– Не сторожем, а смотрителем.

– Неважно. Ну и что с этими чудиками? Отомстил? – Филх улыбнулся. Он начинал оттаивать.

– Наконец-то и они пригодились! – Сэм достал из сумки чёрный куб, каждая отполированная грань которого немного превышала размер его ладони. На одной из граней располагался кодовый замок в виде круга.