Алан Фостер - Цикл Молокин 1-3

Как обычно, Гуннар заметил их первый.

- Вот! Выше их голов, темное пятно на льду.

Этан наклонился через ограду, прищуриваясь. Почти сразу же враги начали расступаться. В линии образовался большой проем.

Сначала таран казался крохотным пятнышком, но быстро стал увеличиваться. Вскоре он уже был величиной со ставанцера, потом стал больше, чем самый большой плот, который доводилось видеть Этану. Он необычно искрился в солнечном свете.

- Отчего так отражается солнце? Не от камней, разумеется?

- И да, и нет, друг Этан, - ровно ответил Гуннар. - Они полили талой водой камни. Когда она замерзла, то все это превратилось в монолитную массу.

Все замолчали. Таран подходил ближе и ближе с неумолимостью солнечного затмения. Ни звука не доносилось снизу, ни рычащих моторов, ни грохочущих ракет. Джаггернаут приближался неслышно.

Не поворачиваясь, Септембер приказал операторам:

- Просигнальте, чтобы все были наготове.

Таран стал еще больше. Он миновал разрыв в рядах кочевников. Покачиваясь, он несся со скоростью почти двести километров в час. С воем дикарский полумесяц двинулся вперед.

- Готовсь! - раздался крик с разных сторон замковых укреплений.

Таран ударил.

Стены затряслись, и люди в замке попадали на землю. Этан слышал, как внутри рушатся каменные кладки, звенит разбитое стекло. Часть стены западнее главных ворот рассыпалась каменным дождем. Грохот от осыпающихся камней закладывал уши.

Дождь из обломков скал и дерева обрушился вниз, и каждый попытался укрыться от него, как только мог. Огромные колоды перелетели через гавань к дальней стене, отбивая куски с внутренней стороны.

Таран проехал две трети пути через гавань, таща за собой две сломанные мачты и целое море изорванной в клочья парусины из пика-пины. Валуны и обломки дерева образовали на льду уродливое пятно.

В стене зияла дыра, достаточно широкая для того, чтобы пропустить транов по двадцати в ряд. Сплоченная толпа вопящих, размахивающих топорами дикарей последовала за плотом. Они добрались до стен и бреши.

Дюжины крюков и лестниц набросились на стены, веревки были крепко затянуты. Издавая кровожадные возгласы, враги ввалились в отверстие, готовые отразить любую попытку закрыть его.

Другие карабкались на стену и перелезали через нее, но находили только пустые укрепления, покинутые бойницы. Оглушительные крики раздались по всему периметру. Башни великих ворот были завоеваны. Великая Цепь была оставлена на месте, но сети были обрезаны и новый поток бешеных воинов влился через главные ворота.

Этан увидел разодетого в пух и прах варвара у разверстого проема. Он колебался, неуверенно осматриваясь, явно озадаченный отсутствием защитников. Этан затаился. Но осторожный офицер был увлечен рекой атакующих кочевников.

Несколько дикарей побежали к городу и замку, неуклюже ковыляя, потому что ледяные дорожки растаяли и стали бесполезны. Они достигли того места, где стена входила в замок - и были остановлены прочным барьером из камней и градом стрел сверху. Некоторые начали безрезультатно колотить в замурованные входы.

Другие пытались перелезть через необработанный камень. Стрелки легко сталкивали их вниз. Большинство повернуло, расправив крылья, и заспешило на лед.

Гавань быстро наполнялась кричащими воинами, устремленными на встречу с противником. Но противников нигде не было видно. Орда заколебалась, заворочалась. Потом, как один, бросилась к незащищенному городу с жутким воплем.

Софолдская армия встретила орду у береговой линии.

Взорам дикарей открылись замаскированные преграды из камней и линии заостренных столбов, крепко связанные канатами из колючих пика-пиновых веревок. Прочные, почти не рвущиеся веревки были трудолюбиво обработаны заточенными кусочками дерева, стекла, металла. Септембер, а не Вильямс, показал туземцам, как сделать имитацию колючей проволоки. Град стрел из арбалетов и луков, тьма копий встретили и свалили с ног сотни удивленных врагов в этой первой контратаке.

Но командиры дикарей подбадривали своих солдат, утверждая, что они имеют дело с последней попыткой обороны, что еще одно усилие, и слабые горожане непременно падут! Огромная волна накатила снова - и снова потеряла сотни воинов, упавших в едва прикрытые глубокие канавы, наполненные острыми кольями с ядом на остриях. Скрытые рвы были вскоре забиты стонущими, извивающимися телами.

И еще раз убеждали одетые в ярко-красные наряды капитаны кочевников своих солдат напрячься в последнем усилии и разметать ослабевших защитников! И в третий раз толпа бродяг бросилась вперед на софолдских солдат. Рукопашные схватки завязались вдоль берега, дикарская орда отвоевывала по сантиметру, каждое копье и каждый меч были при деле.

С высоты замковых укреплений Септембер спокойно сказал связникам:

- Будьте готовы.

Ответная серия вспышек раздалась из маленького домика, теперь находящегося в опасной близости к передней линии сражения.

Тем временем еще больше врагов ворвалось в гавань, влившись в толпу своих товарищей. Не менее десяти тысяч захватчиков обрушились на непрочные софолдские укрепления, с каждой секундой их становилось больше, и каждый из них был воплощением ненависти и ярости.

- Пора, - спокойно сказал Септембер.

Его приказ был передан по цепи. Операторы вспышек не успокоились, пока не убедились, что их сообщение принято.

Прошла минута. Этан приподнял голову и вгляделся через бойницу.

Лед задрожал.

Сотрясение подняло Этана с земли и бросило о твердую скалу. На своей щеке он почувствовал влажную липкость, но это была только царапина. На него обрушился шквал взорванного льда, перемешанного с кусками дикарских доспехов, оружия и самими дикарями.

Далеко на юго-западе ледяного поля Борда-тейн-Анст, рыцарь Софолда, чувствовал, как лед дрожит под ним, видел огромный столб пламени и дыма, извергнувшийся из гавани его родного города. Он понял, что сработала магия чужестранного волшебника. Но с другой стороны - испугался до смерти.

Земля под ним не разверзлась. Сдернув белоснежный плащ, под которым он пролежал целое утро, он встал и замахал мечом направо и налево. Потом он и еще шесть сотен софолдских воинов расправили свои даны и направились к тылу разбойничьего лагеря. В добавление к мечам и копьям каждый нес факел.

Когда ветер разогнал дым, в гавани открылась сцена, достойная пера Данте. В воздухе, как пыль, носились жалящие, слепящие частицы льда, и Этан был очень благодарен своим защитным очкам.

Снизу доносилась ужасная какофония, - там кричали и стонали от боли и страха. Обычно сдержанный, обладающий чувством собственного достоинства, величественный до холодности, молодой рыцарь прыгал, как дитя, обнимая каждого воина, до которого мог дотянуться, и ликуя от радости.