Василий Гриневич - Зачет по выживаемости

Я поднялся, чтобы уйти.

— Погоди, сынок. Не спеши. Сядь. Такие полеты, как у тебя, выпадают на нашу долю один, редко два раза в жизни. Я хочу, чтобы ты знал, что справился с работой отлично. Не вини себя ни в чем. Ни себя, ни кого-либо другого. Ты сделал все, что мог. Ну а теперь, — он протянул мне руку, — до встречи.

Две недели я мог располагать собой как угодно и решил во что бы то ни стало найти Роя Спаргинса. Код его личного видеоканала не отвечал, что само по себе уже было странно, поэтому после недолгого колебания я отправился к коттеджу «Утренняя Роса» на берегу Миссисаги, где мы расстались с Руженой немногим больше трех недель назад.

Однако сейчас я полагаю, что вряд ли мы уже с ней встретимся в этом мире. Предчувствие не обмануло ее.

Меня никто не успел предупредить, и на подлете к коттеджу я был остановлен оцеплением. Думаю, что доступ к этому уголку на берегах озера Гурон будет закрыт для непосвященных еще многие годы.

Рой Спаргинс, единственный человек, который оставался с Руженой последние часы, рассказывает удивительную историю.

Ружена заболела сразу после старта «Лидохасса». У нее начался озноб, температура подскочила до сорока. На коже появилась какая-то бледная сыпь. В течение нескольких ночей (обострения наступали по ночам) она непостижимым образом изменилась: пальцы рук скрючились и словно усохли, от предплечий к бедрам натянулась полупрозрачная кожаная складка, пронизанная сосудами. Начал странно деформироваться череп — над переносицей появилось кровоточащее вдавление размером, как глазница, заполнившееся за несколько часов вздрагивающей желеобразной массой. Ружена кричала от боли, когда Спаргинс пытался дотрагиваться до нее.

Не понимаю, почему Спаргинс медлил. Когда прилетела медицинская бригада, вызванная им, Ружену не нашли ни в самом коттедже, ни в окрестностях. Предположили, что в состоянии дезориентации, вызванной болезнью, она попыталась неведомо куда уйти из дома, и несколько дней безрезультатно искали в лесах по берегам Миссисаги.

На кровати, где Спаргинс оставил задыхающуюся Ружену, человек в защитном комбинезоне и перчатках подобрал ее одежду во влажных еще разводах. Совершенно излишне описывать, с какими предосторожностями все предметы, к которым прикасалась Ружена за последние часы, были доставлены в специальные закрытые лаборатории Института Физиологии Человека.

Спаргинс узнал о нашей радиограмме с результатами вскрытия туземной девушки-амазонки на следующее утро, после того как ее получили в Центре. Внезапная догадка поразила его. Была развернута еще одна программа по поиску незнакомых, не поддающихся идентификации животных, насекомых, растений на площади около ста шестидесяти тысяч квадратных километров к северу от озера Гурон, но никаких признаков внедрения чужой экологической системы в этом огромном ареале не было найдено.

Косвенным результатом нашей радиограммы было то, что следующая экспедиция к Чарре, планировавшаяся через месяц, стартовала на три недели раньше, оснащенная медицинской генетической лабораторией и усиленная несколькими ксенологами.

Вот, собственно, и все.

Что дальше произошло с Руженой в одну из последних майских ночей, когда ее никто не видел, мне нетрудно представить.

У меня не осталось ни одной ее фотографии, ни одной записи с голосом. И тем не менее, вспоминая ее, я ясно вижу лицо, склоненное надо мной в темноте, и слышу ее горячий шепот:

— У тебя была девушка до меня?

— У тебя была…

— У тебя…

Гриневич Василий Михайлович, врач, в 1982 году закончил Днепропетровский мединститут. До 1993 года работал в Кривом Роге в кардиологии, инфарктном отделении, отделении гипербарической оксигенации, врачом-гомеопатом. В настоящее время преподаватель Днепропетровского мединститута народной медицины.

В 1980–1982 годах участвовал в работе Днепропетровского клуба фантастов вместе с В. В. Головачевым.

Ю.А. Гагарин, К.Э.Циолковский

С.П.Королев, Н.И.Кибальчич, Ф.А.Цандер