Джеймс Кори - Пространство

Кэрол, услышав их, протолкалась сквозь толпу.

— На сто процентов, — заверила она. — Клэя Далке мы предупредили, когда он ремонтировал проводку. Он сразу пошел за женой и дочерью. У них дом на отшибе от поселка. Надо было послать с ним кого-нибудь, а я сглупила…

— У вас хватало других дел, — утешил Холден. — До их дома отсюда далеко?

— Три километра, — сказал Амос. — Я сейчас смотаюсь туда с этими ребятами, попробую их разыскать.

— Погоди минуту, — остановил его Холден. — Сомневаюсь, что вы за оставшееся нам время покроете шесть километров, не то что найдете кого-то.

— Не оставлять же там малышку, шеф, — ровно проговорил Амос, но Холден уловил в его тоне легчайший намек на угрозу.

— Хорошо, — уступил он, — только дай я свяжусь с «Роси», получу последние данные. Хоть это позволишь?

— Конечно, — покладисто согласился Амос. — Все равно кто-то уже ищет для малышки дождевик.

Холден вышел из главной комнаты и стал пробираться к выходу сквозь забитые людьми помещения поменьше. Здание чужаков представляло собой лабиринт комнат и коридоров. На ходу он вытащил ручной терминал.

— Алекс, это Холден, слышишь меня?

В терминале трещали помехи, вызванные сильной ионизацией атмосферы, но голос Алекса пробился сквозь них:

— Алекс слушает. Что скажешь?

— Дай последнюю сводку. Близко уже?

— А ты, босс, просто погляди на запад, — страх в голосе пилота проник даже сквозь помехи.

Холден вышел из главного входа в башню и посмотрел в сторону медленно опускающегося солнца.

Черная завеса скрыла горизонт, насколько мог видеть глаз. Она надвигалась так стремительно, что даже за десятки километров было заметно, как наваливается на них черная взбаламученная стена, пронизанная молниями. Земля под ногами вздрагивала и качалась: Холден вспомнил, что по твердой материи звук распространяется быстрее, чем по воздуху. Эта дрожь под ногами была звуком, заранее предупреждающим о ярости бури. Едва он успел так подумать, как на западе загрохотало.

— Ну как? — Амос вышел к дверям, натягивая на плечо лямку легкого рюкзака. На лицах стоявших за ним колонистов надежда мешалась со страхом.

— Поздно, парень. — Холден снова взглянул на запад и покачал головой. — Уже поздно.

Он не знал, относятся ли его слова к семье Далке или ко всем, кто здесь есть.

Поначалу казалось, что шторм надвигается небыстро: багровочерная туча выше небоскребов едва шевелила теплый воздух перед собой и выглядела почти нереальной — а потом, между двумя вздохами, ударила во всю мощь. Вода, воздух, жидкая грязь хлестали в окна, в арочные проемы, во все дыры, словно струя из брандспойта. Рев бури буквально оглушал. Элви прижалась спиной к стене, скорчилась, обхватив руками колени, и стала терпеть. Стена за спиной дрожала под ударами шквала.

Сидевшая напротив Микаэла зажала ладонями уши, разевала рот в крике, но голоса Элви не слышала. Она ждала холодного дождя, но жижа, растекавшаяся по полу руин, была теплой и соленой — от этого почему-то становилось еще хуже. Элви сплела пальцы, стиснула их до белизны в костяшках. Мутные брызги наполнили воздух, мешали дышать. Кто-то нырнул под арку слева от нее, но разобрать, кто это был, казалось не проще, чем усилием воли прекратить катастрофу. Она не верила, что руины выстоят. Она ждала, что стены — древнее древнего — вот-вот треснут и выбросят ее и всех остальных под бурю, где их раздавит, или утопит, или раздавит, а потом утопит. Так все случилось в грузовом челноке: смятение, паника при падении, боль удара. Сейчас было так же, только продолжалось без конца, и она поймала себя на том, что ждет последнего удара. Тогда бы все кончилось. Элви знала, что на улице еще день, но вокруг стояла темень, только холодный свет аварийных лампочек и почти непрерывные вспышки молний выхватывали время от времени фигуры людей. Вот молодой человек с окаменевшим лицом — монумент страданию и терпению. Ребенок лет восьми, не старше, спрятал лицо на плече матери. Вэй и Мартри в форме, прижались тесно, как любовники, и кричат друг другу в уши в надежде, что их услышат. Лица у них багровые. Резкие перепады атмосферного давления не видны были глазу, но ощущались как тяжелая болезнь, неправильность во всем теле. Элви не понимала, дрожит ли стена от шторма, или началось землетрясение, или это ее саму трясет от перегрузки нервной системы.

С какого-то момента у нее сдвинулось восприятие времени. Она не знала, длится буря часы, дни или минуты. Так раненый в полубессознательном состоянии с обреченным терпением пережидает атаку, отдавшись на милость атакующих. Время от времени она всплывала к просвету в сознании и снова усилием воли загоняла себя в ступор. Шок. Наверное, она впала в шоковое состояние. Сознание вспыхивало и гасло. Она вцепилась в Фаиза, обеими руками обхватила его локоть, но не помнила, как добралась до него. Пол по щиколотку залило темной жижей, коричнево-зеленой. Элви была вся измазана ею. Жижа покрывала всех.

«Когда это кончится, пойду к себе в домик, отмоюсь как следует, а потом просплю неделю», — подумала она. Смешно! Устоять ее хижина не могла — как спичка не может гореть под водой, но Элви все равно мечтала о горячей ванне и наполовину верила своей мечте. Слепящая вспышка — и почти сразу звонкий раскат грома. Элви скрипнула зубами, закрыла глаза и стала терпеть.

Первым признаком перемены стал крик младенца. Ребенок плакал устало, обессиленно. Она шевельнулась. Насквозь промокшие, холодные штаны и рубашка липли к телу. Элви вытянула шею, поискала взглядом источник скрипучего звука. Мысль, заворочавшуюся в основании черепа, она ощутила раньше, чем осознала: между восприятием и работой разума был неестественный лаг. Она слышала детский плач. Она слышала нечто — хоть что-то, — кроме ярости шторма. Она хотела встать, но ноги подогнулись. Элви упала на колени, собралась, расправила плечи и попробовала еще раз. Дождь косо хлестал в окна — под углом не больше двадцати градусов. С черного неба все еще лило как из ведра. Ветер налетал шквалами, толкал в спину, завывал. В другой раз она назвала бы это ураганом. А здесь и сейчас это означало: худшее позади.

— Доктор Окойе?

Свет падал на лицо Мартри снизу, от аварийного фонарика, подвешенного на плечо. На лице застыла неизменная вежливая улыбка поверх трезвой сосредоточенности. Измученный рассудок Элви задумался, может ли что-то встряхнуть душу этого человека, и решил, что, пожалуй, нет. Такая предсказуемость в другом случае показалась бы успокаивающей, но телу было не до утешений. Пока еще.

— Вы как, доктор? — Мартри положил руку ей на плечо.

Элви кивнула и, когда он хотел отступить, ухватила его за локоть.