Евгений Хаггер - Дименсия (СИ)

Раздался стук в дверь каюты. Тира опешила. Она испытала растерянность.

- Эй, очкастая, - послышался голос того, кто входил в каюту, - я принёс тебе твои макароны.

Духов! Что он тут забыл? Тира застыла.

- Извини, если нарушаю уединение Великой Тираны Дименсии. Ты там где? Наслаждаешься собственной неповторимостью? Ты тут вообще?

А он прав. Именно собственной неповторимостью Тира и наслаждается. И «повторимостью» осьминога.

- Где эта стерва?..

Послышалось, как дверь каюты затворилась. Тира спрыгнула, мягко приземлившись. Внутри неё организм воспроизводил волнение.

Это действительно было необычно - есть эти макароны с сыром. Тира давилась и не могла сразу понять, как надо правильно жевать, когда смыкать зубы, когда помогать языком. В результате таких нескоординированных действий, она дважды прикусила язык. Сначала функции не среагировали сразу. Люди обладают набором функций ротовой полости с появлением на свет. Тира тоже, в принципе, но они не включились сразу, потому что нужды в них раньше не было. Сперва еда была жёсткой, как штукатурка. Даже прожевав её, Тира всё равно ощущала во рту какую-то «колючую кашу», которую было больно глотать. Тира вспомнила учебник физиологии, который читал Марк ещё до полёта на «Шершне» в лабораториях центра изучения и разработки вирусов Биотехнологического Конклава. Он, в основном, изучал строение женского тела, но, в общем, прошёлся по всей книге и помог тем самым Тире узнать человеческое строение. Поэтому она вспомнила сейчас, жуя эти ужасные макароны с сыром, что надо включить слюноотделение. Включила. Помогло, стало приятней жевать. Но к чему всё это делать? Надо, чтобы был аппетит. Как? Аромат изумительный. А вкус? А, вкус! Вкусовые рецепторы. Включила. Понравилось. Учитывая превосходное состояние приготовленной пищи, в которой были сбалансировано смешаны витамины, микроэлементы, добавлены приправы (причём, во всё этом заслуга повара, а не рта Тиры), эта пища понравилась Дименсии, ей даже захотелось ещё. Кроме того, с практической точки зрения, код строения этого запоминать и воспроизводить не стоит, а вот общие ресурсы организма поднимаются даже больше, нежели от поглощённого биоматериала. Короче, Тира поняла, что открыла для себя своего рода топливо.

Она отложила тарелку и решила найти Духова. Принято говорить «спасибо» за безвозмездный дар.

Она не нашла Духова в каюте. Она окликнула его, но ответа не последовало. Тира подумала, может, он тоже висит на потолке, но отвергла эту идею, почувствовав какой-то приступ, как будто хочется выдохнуть, но получается это сделать какими-то рывками и щекотит немного. А, это смех. Это абсолютно нормально, когда разум улавливает что-то неординарное и курьёзное.

Она вышла из его каюты. В одном фильме кто-то сказал, что в чужие комнаты не хорошо заходить, а каюта Духова - это чужая комната. Тира побрела по коридорам «Пожирателя», рассматривая его внутренние приборы, части фильтров и стабилизаторов, обшивку. На пути ей попалось смотровое окно, и она остановилась. Просто, чтобы взглянуть туда, куда она не могла выйти, на то, что было недосягаемо.

Звёзды. Они холодны. Они не чувствуют. Не сожалеют, не раскаиваются, не плачут. Они губят и не думают об этом. Но они и сами умирают.

Яркая звезда вдали. Рискахар’яли Астартия. Она тоже губит жизни. И она не умирает. Свершится ли когда-нибудь это, взорвётся ли эта звезда? Неизвестно. До той поры она правит миром, Галактикой, вселенной. Она изменяет всё, она ломает судьбы, коверкает пути и подминает под себя неспособных выжить, а благоволит сильным, но лишь до тех пор, пока она ими довольна, а затем и они становятся для неё жертвами, отработанным материалом, ненужным мусором. Она будто живое существо. Злое, беспощадное. Тира знала лишь ещё одно такое живое существо. Тирану Дименсию. Но её уже нет. Хотя будто бы есть. Она стала другой. Она изменилась. Возможно ли, что когда-нибудь изменится и Звезда Изменения?

- Есть ли у нас надежда? - услышала Тира рядом с собой. Она повернула голову. В смотровое окно глядели два больших серых глаза механика Каджол.

- Я не знаю, - ответила Тира.

- Она красиво рисует.

Громаэна не отрывала взгляда от РА.

- Ранси, племянница Кзарада. У неё дар. Она рисует её.

Громиха кивнула на большую яркую звезду.

Тира закрыла глаза, пытаясь представить. Ранси, маленькое создание, одарённое талантом, будущая помощница папы, когда его руки уже с трудом будут держать кузнечный молот и щипцы. Каждая улыбка, слетевшая с губ маленькой девчушки, отражается светом радости в сердце отца. Неужели, неужели этот свет угаснет?

- Я слышала о тебе, - сказала Каджол. - Многое.

- И всё это правда.

- Один гром из нашего клана был очень умный. Он получил от РА дар. Он выращивал в своём саду поразительные цветы. Они радовали весь клан. Даже Кзарад приходил купить их, но этот гром не продавал их. Он дал их ему просто так. Целый букет. И всегда он был такой же яркий, как лепестки его лигранов. Но в нём был гораздо больший талант. Он хотел принести пользу Галактике. Он очень хотел вывести растение, которое вылечит все болезни. Может быть, даже «каменную вечность». И он решил полететь на Доминиию. Он повёз туда свой проект, в институт. Если бы он представил и защитил свой проект достойно, он бы поступил и, узнав много нового, разработал бы много лекарств. Спас жизни. И не только громов. Но на комиссии по рассмотрению его проекта была одна женщина. Она не задала вопросов, не исследовала его отчёты. Она взяла бланк поступающего и написала «отказ». Он провалился. И решил уехать домой. Он рассказывал, что шёл по коридору на выход и услышал голоса в ректорской. Там сидели преподаватели, глава Конклава и эта женщина. Кто-то из них спросил её: «Почему вы не дали ему шанса, почему сразу поставили «отказ»? Знаешь, что она ответила? «Потому что он - гром». Просто вот так.

Он вернулся домой. Но он не остановился. Он принялся за работу снова. Он жил этой идеей. Он хотел изобрести лекарство. От «каменной вечности». Он проводил опыты на одном из детей. Он был одержим. Он был одержим ею. Он всё время твердил: «я докажу ей», «я смогу убедить», «громами будут гордиться». Он всё испытывал на себе.

Каджол прикрыла глаза на мгновение.

- Я была влюблена в него. Нет, не так, как я влюблена сейчас... но это не важно. Он был моим очень близким другом, - она посмотрела в глаза Тире. - Он умер. Отравился реагентами. Он так хотел спасти жизнь, что позабыл о своей. Я была рядом в его последние минуты. Он сжимал одной рукой мою руку. А другой - свой билет поступающего. Его можно было повторно использовать в следующем году. Я сохранила его. Прижимала к груди, когда его уносили.

Каджол достала что-то из кармана. Это он. Билет поступающего. Голографическая карта.