Николай Нестеров - Парсек Налево - 2

— Так о чем ты хотел поговорить? — поторопил я предприимчивого вояку. — И зачем здесь экскаватор?

— Ну, дык. Тебе предложить хотел. Совсем дешево отдам, даже с отсрочкой платежа. К примеру, на три месяца?

— Так ты ради этого меня оторвал от дела, чтобы предложить старый погрузчик с ковшом и отвалом?

— Нет, конечно! Как ты мог подумать такое? Я предлагаю тебе купить всю базу целиком! Все одно, лхассы, как только очухаются, обязательно сотрут её с поверхности планеты из мести. Так чего, спрашивается, добру пропадать.

Вот же хитромудрый, жучара! Именно для этого он избавился от Контролера! Чтобы спокойно распродать имущество, оставшееся без присмотра. Ну, и прохиндей! Аж, завидно.

— И что у тебя ещё есть? Только учти, что об оплате сразу речь не идет вообще.

— О чем базар! Только возьми. Расплатишься, когда захочешь.

В результате мы оказались обладателями ценного имущества: капсула медицинская и два десятка обучающих программ в придачу, причем хорошего качества от известных производителей. Четыре погрузчика, в том числе тот самый с ковшом — за смешные две тысячи кредов каждый. Два автомобиля типа "джип" — к сожалению ни броневик, ни грузовик взять не получится — просто некуда ставить, у нас на борту и так полторы сотни эмигрантов. Один автомобиль в комплекте с крупнокалиберным пулеметом. Забрали также два генератора, пяток ремонтных ботов, станцию гиперсвязи. Скафандров — десять штук, из них два — боевые с ламинарной броней. Хорошая вещь, однозначно.

Отдельным пунктом — две тонны пайков, сублимированных продуктов и витаминизированной воды. Килограмм пятьсот консервированной еды из офицерского рациона — чай, не арестанты, чтобы сухими пайками одними давиться. Тем более, что все вышеперечисленное — бесплатно, и не сожрут они столько за четыре дня — остальное наши запасы пополнит.

Так же бонусом нам досталось двести комплектов одежды, куча респираторов, обуви из арестантского ассортимента. На первое время беженцы обеспечены экипировкой полностью.

А вот за оружие командор бился долго и упорно. Словно и не висят где-то рядом в системе злобные и разъяренные пришельцы.

Двадцать штурмовых винтовок, дроны-разведчики атмосферные, единые пулеметы — три штуки и боеприпас к ним в ящиках. Реактивные гранатометы и стационарный рельсотрон, химический лазер, постановщик оптических помех. Даже со скидкой, по "бросовой" цене потянуло это добро на двести двадцать тысяч кредов. Утешает, что рыночная цена этого добра потянет далеко за миллион. Пятнадцать пневматических карабинов и компрессор для них, мощностью в две тысячи атмосфер, командор подарил просто так. Оплата равными частями в течение шести месяцев.

— Выч, что у нас с денежным балансом и пассажирами?

— На борту сорок пять гражданских служащих базы и девяносто два человека, освобожденных их кредитного рабства. Оплата за проезд — шестьсот сорок тысяч, плюс шестьдесят за ящик с Контролером. Итого актив: семьсот тысяч. Пассив: закрыт долг по кредитам на сумму восемьсот двенадцать тысяч кредов. Баланс: минус сто двенадцать кредов.

— Ничего себе! Это мы восемьсот тыр выбрасываем на ветер, чтобы спасти этих оборва… несчастных? Пусть древесиной хлоя расплатятся — уверен у каждого из них в рюкзаке несколько килограмм припрятано. Их ещё и кормить в пути придется! — возмутился я размерами своих расходов.

Получается, что я нее только ничего не заработал, но ещё и свои вложить должен, чтобы всех выкупить? Меня Рама с потрохами сожрет за такое! Он же компаньон, как и Хванн, к слову.

— Нельзя брать плату за освобождение из плена — это аморально. Такое деяние не может быть зачтено, как положительное.

Тфу! Вот засада. И отказаться нельзя — в случае выполнения этого благородного и безумно убыточного квеста, Вычислитель обещал на полгода умолкнуть и не терроризировать меня по морально-политической линии. Что ни говори, а душевное спокойствие и полгода нормальной жизни того стоят. Тем более, что мы хабара получили много, и убытки мнимые. Вот, только продавать хабар очень не хочется! Он нам и самим пригодится, и засветиться при продаже на Спике можно — товар, в некотором роде, незаконно уведен с планеты!

— Нет, так нет. Не буду брать плату с бывших каторжан. Но и бесконтрольное распространение древесины хлоя недопустимо. Пусть все сдают целлюлозу Пкубу на хранение — порядок должен быть во всем.

Против такого предложения Выч возражать не стал. Какой может быть криминал, если бывшие зэки добровольно отдадут все свои запасы дерева своему коллеге по каторге?

Все честно! Другой вопрос, отдаст ли Пкуб им хоть что-нибудь обратно? Разумеется! После того, как вычтет стоимость питания, перелета, обмундирования и других трат, понесенных в процессе освобождения. А уж с Пкубом мы всегда договоримся, куда инвестировать этот древесный капитал.

По моим подсчетам времени у нас уже не осталось. Корабль лхассов наверняка уже восстановил повреждения или вот-вот это сделает. Наивно ожидать, что мы его серьезно повредили — максимум выжгли все электронные устройства наблюдения и локации, да и те, что поверх брони торчали. Не думаю, что на восстановление антенн и проводки уйдет больше нескольких часов, поэтому пора рвать когти — нам ещё через атмосферу ползти минут тридцать, потом разгон для прыжка набрать нужно.

— Обошлось, — подумал, когда мы, наконец, покинули эту звездную систему. Но оказалось, что рано радовался! Настоящие мучения только начались. Четверо суток в плацкарте на верхней боковушке у туалета — прекрасное романтичное путешествие в сравнении с тем, что нам пришлось пережить. К концу первых суток система канализации и фильтрации накрылась медным тазом. Она изначально рассчитана на тридцать пять человек максимум, а после восьмидесяти лет простоя и это количество — запредельная нагрузка для неё. Что говорить, если пассажиров оказалось впятеро больше нормы?

Оборудование для регенерации воздуха не справилось с повышенной нагрузкой, и если бы, не кислородные патроны, то мы просто задохнулись на полпути. Плюс дикая влажность, повышенная температура и кошмарная какофония запахов.

В тот момент, когда сели на поверхность Спики, я готов был расцеловать её гладкий камень от счастья, невзирая на вакуум и таможенников.

Не смог испортить настроение даже инспектор Оахак, заявившийся собственной персоной с сообщением, что с меня причитается сорок две тысячи триста кредов таможенных сборов. Тем более, что мы легко сошлись на десяти тысячах лично ему в руки.

Но самый приятный сюрприз неожиданно образовался со стороны льготных пассажиров. Как только подкатил автобус, чтобы забрать сотрудников базы, ко мне подвалила делегация бывших каторжан и выразила желание… остаться в кредитном рабстве! Как я понял, эти люди просто не видели никаких перспектив на свободе и предпочли остаться в привычных условиях, работая на Компанию. Может они не поверили, что я бескорыстно погашаю все их долги, может четыре кошмарных дня в зловонном трюме на них так повлияли, но от моего предложения они отказались. Тридцать два человека приняли решение остаться в долговом рабстве у Компании.