Ирина Лебедева - Звездная симфония

«Где я?» – зада себе вопрос Юля, прозвучавший громогласно в величественной тишине Космоса, которая окончательно вытеснила болтовню мыслей из её головы. Но не было ответа… Юля не узнавала созвездия, открывавшиеся её взору – даже если она и выдела их на Земле, то в другом ракурсе, с другого расстояния, потому всё было ей незнакомо. А главное, она не знала, где находится её родная планета. Какая из бесчисленного количества огненных точек, горевших во тьме, могла быть Землёй? Как вернуться домой и что с ней будет, если она не сможет этого сделать?

Вопросы эти проплыли в её разуме медленно и ненавязчиво, возникнув скорее из подсознательной привычки, чем из реального опасения, так как ни страха, ни волнения Юля не испытывала и в помине, ею владело совсем другое чувство. Дикий, неописуемый восторг едва не разрывал девушку на части, восторг, с которым она мчалась сквозь пространство в направлении маленькой голубой звезды, отчего-то притягивавшей её внимание. Звезда стремительно приближалась, постепенно увеличиваясь в размерах, становясь всё ярче на фоне других светил. И скоро Юля поняла, что летит вовсе не к звезде, а к планете – той самой серебристо-голубой планете, к которой больше полувека назад путешествовала хозяйка «дневника». Ощущение полёта на огромной скорости было поразительно реальным – несмотря на то, что у неё не было физического тела, Юля со всей остротой чувствовала движение и сильнейшее устремление вперёд в своей душе. Здесь, в Космосе, она была лишена материальных органов чувств, но воспринимала своё окружение не хуже, чем на Земле, ясно видя поверхность чужой планеты сквозь прозрачную атмосферу и чувствуя мощное притяжение массивного небесного тела, наполовину освещённого лучами жёлтой звезды, как две капли воды похожей на Солнце.

Юля продолжала лететь к планете, но скорость её полёта заметно снизилась – она уже не мчалась с полусветовой скоростью, преодолевая тысячи километров в секунду, а мягко и неторопливо скользила в распахнутые синие врата нового мира. Маленькие, далёкие детали ландшафта – коричневые, изогнутые хребты гор и изумрудные шапки лесов, сверкающие на солнце узоры полноводных рек и пёстрые покрывала усеянных цветами долин – росли и приближались, проплывая в глубине хрустального шара атмосферы. Спускаясь на поверхность планеты, Юля погружалась в совершенно новую жизнь, наполненную непривычными для земного сознания мыслями и энергиями.

Путь её закончился приземлением на плоскую вершину низенького холма, заросшего нежной серебристо-изумрудной травой. Прямо за этим холмом до самого горизонта раскинулось необъятной ширины поле, на котором густым ковром рослы цветы разнообразных форм, размеров и всех мыслимых оттенков. Были цветы крохотные и изящные, похожие на алые лютики, и крупные, с лепестками, распахнутыми утреннему солнцу сапфировые гибриды ирисов и роз. Тянулись к свету средних размеров золотые колокольчики-васильки на причудливо изогнутых стебельках, повсюду выглядывали из-под листьев более крупных собратьев маленькие бело-серебряные ромашки-подснежники, и много-много других необычных, мало схожих с земными цветов украшали долину, которую Юля про себя назвала «равниной многоцветия».

На первый взгляд пёстрый узор «равнины многоцветия» мог показаться случайным творением природы, не имевшим чёткой закономерности в расположении составлявших его штрихов. Но такое впечатление возникало только, если смотреть на поле с земли, видя лишь его часть, у Юли же была возможность рассмотреть всю картину целиком во время спуска. Из космоса огромное идеально круглое поле было точь-в-точь буддийской мандалой, но не из песка, а из живых цветов. В самом центре гигантской мозаики находилась высокая, едва различимая с окраины поля спиральная башня, нахождение которой, глядя на горизонт, можно было определить только по яркому блеску зеркальных стен.

Как это не удивительно, но здесь, на далёкой чужой планете, на огромном расстоянии от своей телесной оболочки, Юля могла пользоваться всеми привычными ей чувствами, в том числе осязанием, слухом и прочими. Она слышала и чувствовала ветер, шелестевший в цветах, ощущал текстуру шелковистой, упругой травы под ногами… Да, у неё были ноги и руки, глаза, волосы и остальное, всё, что должно было остаться, возможно, в сотнях парсеков от «равнины многоцветия», на Земле. Юля воспринимала себя также, как всегда, почти также… Если на Родине все её чувства были строго привязаны к конкретным органам, то здесь этих ограничений не было. Чтобы потрогать, понюхать любой понравившейся цветок на поле, Юле не нужно было даже подходить к нему. Достаточно было лишь на миг сосредоточить на цветке внимание, и девушка уже знала, что полупрозрачные синие лепестки розы-нарцисса на ощупь словно пульсирующий тонкий бархат, а их бодрящий, сладковатый аромат навевает воспоминания о нежной свежести летних сумерек.

Сознание Юли больше не дробило картину окружающего мира на отдельные сигналы, поступающие от разных органов чувств. Теперь они были слиты в единое всеохватывающее мировосприятие и жизневосприятие. И это новое жизневосприятие подсказывало Юле, что поблёскивающая на солнце спиральная башня – очень интересный объект, заслуживающий особенного внимания инопланетной гостьи. Она уже собралась вновь подняться в воздух и направиться к необычному строению, как внезапное, неведомое прежде переживание изменило направление её внимания. В очарованном небывалой ясностью и чистотой ментальной атмосферы уме Юли, который успел почти забыть непрестанное давление чужеродных импульсов, преследовавшее его на Земле, возникло яркое видение: на вершине соседнего полукруглого холма в расступившемся на миг прохладном утреннем воздухе из ниоткуда появился юноша в светлых, свободного кроя одеждах.

Переведя взгляд вправо, на тот самый холм, Юля увидела, что юноша – вовсе не плод её воображения. Он стоял, овеваемый лёгким ветром, на плоском пригорке посреди трепещущего зелёного моря, прямой как стрела, с волосами цвета серебра. Взгляд его сапфировых глаз на совершенном лице был устремлён на Юлю, но в нём не было ни тени удивления, только искренний интерес. Однако что это был за взгляд! Его горячее прикосновение пронзало насквозь, ощупывало, разбирало на части и изучало Юлю, ничто в ней не могло остаться скрытым от него. Это изучение не было грубым или навязчиво любопытным – лишь быстрое и неотвратимое проникновение до самых глубин существа незнакомого создания, моментально открывавшее все Юлины намерения и помыслы. Сквозь девушку словно прошёл электрически разряд, не причинив вреда или боли, но всё же немало шокировав. Но Юля скоро освоилась и, сбросив оцепенение, ответила не менее пытливым взглядом. Да не тут-то было: ей не удалось вторгнуться в чужое сознание, потому как она не умела этого делать. Никогда прежде Юля не пыталась сознательно использовать телепатию, и даже на этой, казалось бы, идеально пригодной для подобных вещей планете первый опыт оказался малопродуктивным. Всё, что ей удалось – это охватить своим интегральным жизневосприятием внешнюю оболочку прекрасного юноши, но никак не увидеть его внутренний мир. Чужой разум был закрыт для неё. Тогда Юля решила сменить тактику и, вместо того, чтобы пытаться «сканировать» его, просто обратилась к инопланетянину как к обычному, земному человеку: