Елена Вихрева - Шпионские игры

— Стоп, вот теперь я буду тебя спасать, — пошутил он.

— Глупости, — Кира стянула перчатку и осмотрела вспоротую ссадину. — Залижу и дальше будем.

— Нет! Ты сама настаиваешь, чтобы продизенфицировать. И убедила меня, — он был упрям, а его голову уже вовсю кружило щедро налитое на рану снадобье.

Резкий перехватил инициативу и схватил заветный флакончик, удерживая руку Киры в своей. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, хотя и земное, и местное снадобья не отличались мягкостью.

Резкий с удивлением наблюдал за девушкой, которая вновь, как ни в чем ни бывало, потянула его спарринговать дальше. Он с трудом боролся с легким опьянением, которое охватило его голову и начало немного сказываться на реакции и движениях. А у Киры ссадина сама по себе была глубже, с рваными краями, и он влил туда лекарства не жалея. По логике, она уже должна была хихикать и покачиваться. Но разве что глаза позеленели и загорелись ярким глубинным огнем, да слегка порозовели скулы.

«Странно, — подумал Резкий. — Двигались мы оба интенсивно, так что если бы оно выводилось с потом, то тоже одинаково должно было б происходить. Она же такая же мокрая, как и я. Или она настолько крепче? Или… Или только у нее что-то внутри напряжено настолько сильно, что препарат не подействовал точно также, как не действует в таких случаях алкоголь».

А вслух он сказал:

— Ладно, Кира, вроде основное мы поняли, шипы эффективны против их клинков. И удар они амортизируют отлично. И при этом не особенно утяжелили броню. Стали б мы наращивать прочность самих пластин имеющимися средствами, вес бы раза в два возрос. И маневренность соответственно.

Она кивнула, сбрасывая перчатки и утирая пот со лба:

— Хотелось бы надеяться, что оно не пригодится. Но увы. Идея действительно жизнеспособная, так что надо теперь ее воплотить на остальных комплектах. Сколько нам дней потребуется?

— Два. Может, три. Ты смогла бы через Сталия выйти на местные производства? Чтобы нам не тратить время на оборудование и прочее?

— Постараюсь. Тем более враг-то общий. Хотя мне не понятно, что же они до сих пор ничего не смогли им противопоставить?

— Значит, конфликт обострился совсем недавно. Заметь, и к Галактическому союзу ж Таллирия обратилась только что. И с такими кораблями им оказалось проще долететь до окраины нашей Галактики, а не до соседней планеты, — Резкий был готов.

Резкий был готов и дальше рассуждать о чем угодно, лишь бы видеть, как она внимательно слушает, изредка кивая своей изящной головкой с кудрявящимися вокруг лица прядями, выбившимися из тугого хвоста на затылке. Он проводил ее до порога комнаты, втайне радуясь, что на нее не подействовал препарат, и его совесть чиста. А заодно пытался смирить свои танталовы муки — ему безумно хотелось схватить ее в охапку, такую горячую и гибкую после физических упражнений, прижать к себе и больше не отпускать. Но на самом деле он понимал — проводит ее и бегом к себе, под ледяным душем смирять желания. И отжиматься до кровавых кругов в глазах, а затем снова в ледяную воду в надежде, что попустит.

Как ему не хотелось расставаться с Кирой, но приличия подсказывали — пора прощаться. Время позднее, она устала, и ей сейчас надо искупаться и заснуть, сберегая пораненную руку.

— Кира, ты не забудь после душа руку пенкой залить, — напомнил он.

— Разве ты уходишь? — внезапно в ее глазах сверкнул еще более яркий огонек, и руки сплелись на его шее.

Резкий, не дожидаясь еще слов, поймал ее губы и подхватил невесомое для него гибкое тело на руки. И Кира не возразила! Наоборот, прижалась к нему всем телом и даже попыталась ответить на поцелуй.

Вне себя от радости, Резкий влетел с ней на руках в ее комнату. Он не переставая, целовал девушку и бессвязно шептал ей ласковые слова, отдавшись кружившему голову воздействию препарата и счастливому моменту. Он был достаточно рослым парнем, поэтому для него не составило труда удерживать ее на одной руке, другой медленно расстегивая ее легкий тренировочный комбинезон. Каждую секунду, отстегнув очередную застежку, он ожидал возмущенного возгласа, а то и короткого резкого удара в болевую точку. Но девушка в его руках и не думала сопротивляться. И, судя по выражению ее спокойного, с легкой улыбкой лица, ей даже нравились его рискованные ласки.

Резкий положил ее на кровать, и она изогнулась маленькой пантерой:

— Саша…

И вот тут Резкий распрощался с головой, сдергивая с себя одежду…

В себя они оба пришли значительно позже, уже под струями душа, куда он опять на руках отнес ее, разомлевшую от его нежности и утомленную своей. Резкий и не подозревал, что Кира, уже спавшая, по его сведениям, со Сталием, сохранила такую стыдливую невинность во всем. Он даже усомнился в справедливости слухов и догадок: «Или инопланетник бестолочь в таких делах и не смог разбудить всю ее чувственность, или все про них вообще брехня, и они действительно рубились на мечах ночи напролет. Кстати, на Киру это похоже…»

Резкий так и не смог выпустить ее из рук — и из душа тоже отнес обратно на руках в кровать, на которой тант успел уволочь смятые простыни и заменить их свежими и прохладными.

— Кира… Родная моя… — слова рвались у него откуда-то из самой глубины его души. — Я же жил ради этого момента. Даже если мир рухнет, я умру счастливым.

— Саша, что ты такое говоришь, — она провела рукой по его коротко стриженым волосам. — Знаешь, раньше мне было безразлично, когда я умру. Все мы не вечны. Хотелось только сделать это не бездарно. А вот сейчас мне впервые хочется жить.

— Тогда позволь жить рядом с тобой. Ничем не хочу тебя связывать. Просто быть рядом.

Он хотел сказать ей еще и о том, что никогда не потребует от нее каких-то жертв ради себя — просто примет такой, как она есть. Потому что именно такой ее и полюбил. Но тут они оба ощутили невыразимый покой — то, к чему подсознательно или осознанно стремились оба много лет, свершилось. И они заснули в крепких объятиях друг друга.

Разбудил их стук в дверь. Такой, что вся дверная панель сотрясалась и прогибалась. За дверью Кира, обладавшая более чутким сном и вскочившая сразу, услышала твердый, чеканящий каждое слов голос Лаки:

— Я не намерен вас пропускать в личное помещение начальника безопасности миссии. И напоминаю о дипломатической неприкосновенности.

А дальше что-то пробубнил незнакомый голос с таллирийским произношением, и вступил такой же четкий и ясный голос Романа:

— Я вижу, что у вас есть предписание об аресте, согласованное с послом. Но я вынужден сделать заявление. Как помощник посла, я обязан удостовериться в подлинности приказа и выполнить определенные действия.

— Земляне не доверяют друг другу? — насмешливый голос таллирийца обрел четкость.