Александр Владимиров - Евангелие от космонавта [СИ]

Интерлюдия первая.

На далекой звезде Венере

Солнце пламенней и золотистей.

На Венере, ах, на Венере

У деревьев синие листья.

Николай Гумилев.

Планета Земля. Юго-запад США.

Ноябрь 1952 года.

— Ну, надо же, — проворчал седоволосый пожилой американец, когда неожиданно, посреди пустыни, у его старенького "Форда-кабриалет" перестал работать мотор, — что за напасть такая, вечно мне в последнее время не везет.

И надо было такому случиться, что заглох он не где-нибудь, а посреди Калифорнийской пустыни, где на милю ни одного телефона, чтобы связать с автосервисом.

— Ну, вот и застрял ты Джордж, — проговорил он самому себе, — в шестьдесят один год, и ну, надо же, такие неприятности. М — да….

Он выругался, пнул со всей силы по переднему колесу, как будто оно было в чем-то виновато. Развернулся и, открыв дверцу, сел на заднее сидение автомобиля. Порылся в кармане рубашки с короткими рукавами, достал замусоленную до невозможности старенькую сигару и закурил.

— Видать, придется ждать попутную машину, — проворчал он, — ну, ездить же кто-нибудь по этой чертовой трассе, — пустил кольцо дыма, расслабился, — эх жаль, — вздохнул, — жаль, что сорвется презентация моей книги. Очень жаль.

Причиной того, что он оказался в пустыне, была обыкновенная книжка, написанная им от нечего делать и от изобилия свободного времени. Так уж получилось, что содержание понравилось одному редактору. Тот предложил ее опубликовать, и вот теперь уже в солидном возрасте Джордж Адамски(1) вынужден был спешить на презентацию. Издатель сообщил по телефону, что туда приедут очень высокопоставленные шишки из НАСА. Вряд ли писатель ввязался бы во всю эту авантюру, сослался, что здоровье его уже не то, но старый приятель, он как раз присутствовал во время телефонного разговора, настоял на важности этой поездки Джорджа. Ехать они согласились вместе, но в последний момент у товарища изменились обстоятельства, и ехать ему пришлось одному.

И вот теперь, как и тринадцать лет назад, когда польский эмигрант, спасаясь от большой войны, переехав в США, он вновь оказался в полном одиночестве. Тогда это было вынужденное одиночество, правда, с небольшим кусочком счастья. Двадцатого ноября тысяча девятьсот тридцать девятого года, после того, как немецкие солдаты, чеканя шаг, вошли в Варшаву, Джордж, оставив в Польше жену — "старую перечницу", сошел на Североамериканский берег.

Здесь в США ему так и не удалось встретить ту единственную, что смогла бы скрасить его одиночество. Его дети, не смотря на все мольбы и приглашения приехать к нему, остались в Социалистической Польше.

Американец вновь закурил. Привычку к сигарам он приобрел уже здесь, когда вместо привычных сигарет, ему однажды пришлось купить кубинские сигары. Ну, те самые, что предпочитал курить его кумир писатель Эрнест Хемингуэй.

Задумался, вспомнил прошлое. Бросил беглый взгляд на пустынную дорогу.

— Черт, — снова проворчал он, — вот уже час, как здесь жарюсь и не одной машины. Кто-то ведь должен проехать мимо.

Сидеть надоело, и Джордж выбрался из машины, чтобы размяться. Ему уже стало казаться, что его тело начало затекать. Прошелся, остановился, задумался, и о чем-то вспомнив, вернулся к автомобилю. Включил приемник. Нервно, словно куда-то торопится, стал крутить на нем ручку, пытаясь поймать в эфире что-то дельное. Из приемника раздавалось только шипение.

— Что за напасть, — пробормотал он, — даже радио не работает в этой пустыне. Сидеть же в этой мертвой тишине, наедине со своими мыслями — просто утомляет.

Поговаривали, что именно в этой пустыне, у Пентагона была одна из самых секретных баз, за номером не то пятьдесят два, не то пятьдесят три. Джордж не помнил точно, какая это была цифра. Да и вообще не был уверен, что именно в этой пустыне она находится. Хотя…

Он снова покрутил ручку приемника, ну, хоть сигналы с этой базы поймать, но, увы, все было тщетно. В эфире мертвая тишина.

Затушил сигару и запихнул в карман. Желание курить осталось, но он приложил все усилия, чтобы сделать перерыв. Затем Джордж открыл дверь автомобиля и плюхнулся на заднее сидение. Невольно взглянул на голубое небо. Мысль оглядеть горизонт от края до края, пришла неожиданно. И тут его взгляд зацепился за странный металлический диск, размером с вертолет Сикорского(2), что бесшумно, медленно опускался в нескольких метрах от его старенького "Форда".

— Ну вот, уже и галлюцинации начались, — проворчал он.

Американец несколько раз ударил себя по щеке, ущипнул, но все было тщетно. Видение странного летучего объекта не пропало. После того, как предпринятые им примитивные методы, проверить, что это ему снится, не помогли, в сознании Джорджа всплыло утверждение, что это не галлюцинация.

— Матка боска, — пробормотал Адамски, переходя на родной польский язык, и перекрестился, хотя в душе давно уже был атеист, — что это еще такое?

Если это не видение, то что? Возможно, он стал простым свидетелем секретных экспериментов военных, которые изобретали новое оружие против Советов.

— Свидетелем, — проговорил он вслух, — а свидетелей что? — спросил Джордж сам себя, — правильно убирают…

Но это явно не был не объект военных. Вел тот себя как-то странно, если не сказать по-другому.

— Неужели НЛО, — прошептал Джордж, и почувствовал, что не так далеко от истины.

Инопланетный корабль, а в этом американец нисколько теперь не сомневался, медленно коснулся желтой глинистой поверхности пустыни и замер. Люк, возникший на обшивке корабля, медленно отъехал в сторону. Небольшой металлический трап вывалилась из него и с громким хлопком коснулась земли. В образовавшемся проеме возник силуэт человекоподобного существа. Тот, по всей видимости, вначале осмотрел местность посадки, и лишь только после этого сделал шаг вперед.

Только когда пришелец ступил на родную для Адамса землю, Джорджу удалось разглядеть того отчетливее. На инопланетянине был комбинезон, чем-то напоминавший тогу, круглый прозрачный шлем, сквозь который проходили солнечные лучи, создавая вокруг головы пришельца некое подобие нимба. В этом Джордж был точно уверен, так как несколько раз сам зачарованно рассматривал старинные иконы, когда еще жил в довоенной Варшаве. Лицом инопланетянин походил на человека.

Пришелец снял шлем, волосы длинные белые, тут же упали волнами на широкие плечи гуманоида, и втянул ноздрями воздух. Тот явно не привел его в восторг. В нос тут же были вставлены какие-то непонятные для американца приспособления. Вновь гуманоид втянул в себя воздух, и только в этот раз улыбнулся. Разглядел землянина и проговорил: