Дэвид Брин - Прыжок в солнце. Звездный прилив

КАЛИФОРНИЙСКАЯ РЕЗЕРВАЦИЯ ВНЕЗЕМНЫХ БАХА.

Въезд поднадзорным без специального разрешения запрещен. Просьба ко всем, кто приезжает впервые, обращаться в информационный центр. Амулеты и неолитические одеяния не допускаются, Просьба о появлении шкурников сообщать в информационный центр.

Джейкоб улыбнулся. Пресса изрядно повеселилась по поводу последнего требования. На всех каналах то и дело появлялись карикатуры, изображавшие посетителей центра, вынужденных сдирать с себя не только экзотические одеяния, но и кожу – под одобрительными взглядами змееподобных существ. Стоянка на вершине соседнего холма также была забита до отказа. Автомобиль Джейкоба медленно взобрался наверх. Отсюда он наконец смог увидеть пресловутый барьер.

Посредине широкой полосы, лишенной какой бы то ни было растительности, тянулась линия столбов с натянутой колючей проволокой. На многих столбах краска успела поблекнуть, а фонари на их верхушках покрылись пылью.

Вездесущие детекторы действовали подобно ситу, позволяя гражданам свободно входить в резервацию и покидать ее, тогда как поднадзорные не могли проникнуть внутрь, а чужаки, напротив, оказаться снаружи. Этот забор являлся грубым напоминанием того факта, который большинство людей старалось не замечать: значительная часть человечества носила вживленные передатчики только потому, что другая, большая часть, попросту не доверяла им. И это большинство не желало, чтобы Внеземные и те, кого на основании психологического теста сочли «склонными к насилию», вступали между собой в контакт.

Барьер, судя по всему, неплохо справлялся со своей задачей. Скопления людей по обе стороны шоссе становились все плотнее, а их одеяния – все экзотичнее, но перед самой линией столбов оставалась узкая полоска свободного пространства. Кое-кто из рубашечников и шкурников относился, вероятно, к гражданам, но они оставались вместе с товарищами то ли из солидарности, то ли из чувства протеста.

Перед барьером толпа была особенно плотной. И шкурники, и рубашечники провожали автомобили угрозами и оскорбительными жестами. Джейкоб продолжал неторопливо двигаться по полосе с автоматической регулировкой движения, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца и наслаждаясь зрелищем. Молодой человек, с ног до головы закутанный в серебристую ткань, потрясал над головой плакатом:

«Человечество – продукт Развития! Пусть наши внеземные братья выйдут из резерваций!»

С другой стороны шоссе женщина размахивала копьем, к которому был прикреплен лист, гласивший:

«Земляне достигли всего сами! В.З., убирайтесь с Земли!» Эти два плаката со всей полнотой выражали суть спора. Весь мир жаждал узнать, кто прав: сторонники Дарвина или последователи фон Даникена. Шкурники и рубашечники представляли собой всего лишь наиболее фанатичные течения двух философских лагерей, на которые людей разделил этот спор. Суть спора состояла в сакраментальном вопросе: каким образом вид гомо сапиенс стал самим собой?

Но рубашечники и шкурники обсуждением этого вопроса не довольствовались. У первых любовь к чужакам достигла почти религиозного экстаза. Ксенофилия в стадии истерии. Что касается неолитиков с их любовью к нарядам кроманьонцев и пещерным ритуалам, то не скрывается ли за их призывами к «независимости от В.З.» нечто большее – страх перед чуждым разумом? Своего рода космическая ксенофобия?

В одном Джейкоб не сомневался: и тех и других объединяли гнев и возмущение, вызванные осторожной, основанной на компромиссах политикой Конфедерации по отношению к В.З., а также возмущение Законом о надзоре, который многих из них выкинул на обочину общества. В итоге – гнев по отношению к миру, в котором никто не мог сказать наверняка, каково его происхождение.

Внимание Джейкоба привлек пожилой небритый человек в куртке из шкуры и самодельных кожаных штанах. Он сидел на корточках у шоссе, смешно подскакивая, что-то яростно крича в облаке пыли, поднятой множеством ног, и указывая пальцем на землю. С каждым мгновением его отрывистые выкрики становились все более громкими и неистовыми.

– П-пе! – Странные звуки вылетали из его горла, яростные, словно проклятия. Пена пузырилась на губах. Узловатый палец с силой тыкал в землю. – П-пе! П-пе!

Изумленный странным зрелищем, Джейкоб приостановил автомобиль. И сразу что-то со свистом пронеслось у него перед лицом. Что-то с грохотом разбилось о дверцу. По крыше автомобиля забарабанил град камней. У Джейкоба заложило уши. Он быстро поднял стекло и резко съехал с автоматической полосы. Автомобиль разогнался. Непрочная коробка салона сотрясалась – рядом с машиной Джейкоб увидел злобные лица парней, неистово колотивших по ней кулаками.

За несколько метров до барьера Джейкоб вдруг развеселился. Он решил выяснить, что же им нужно. Слегка отпустил акселератор и приоткрыл окно, чтобы задать вопрос ближайшему к нему человеку – юноше, словно сошедшему со страниц научно-фантастического романа двадцатого века. Тем временем толпа у обочины шоссе превратилась в мешанину плакатов и разномастных одеяний. И прежде чем он успел раскрыть рот, ветровое стекло треснуло и вдоль щеки Джейкоба что-то вжикнуло. Кабина наполнилась гарью. Он бросил машину к барьеру. Мимо пронеслись столбы с колючей проволокой, и толпа отстала. В зеркало он видел, как яростно кричат молодые люди, потрясая кулаками, торчащими из рукавов фантастических одежд. Джейкоб снова рассмеялся, опустил стекло и, высунув руку, помахал им на прощание.

«Интересно, что я скажу в компании по прокату? – подумалось ему, и он снова рассмеялся. – Может, сказать, что на меня напали войска Империи Минь? Ведь ни за что не поверят они в такую нелепую правду». Вызывать полицию не имело никакого смысла. Местные полицейские не сделают и шагу без предварительной проверки на поднадзорность. А несколько П-передатчиков без труда затеряются среди огромного числа себе подобных. Кроме того, Фэгин просил его не афишировать свое появление.

Он до конца опустил стекло, чтобы свежий ветер разогнал гарь.

Просунул палец в дыру от пули в ветровом стекле и виновато улыбнулся.

«Тебе все это понравилось, не так ли?»

Одно дело, когда кровь начинает бежать быстрее от хорошей дозы адреналина, и совсем другое, когда опасность веселит тебя. Восторг, который он испытал во время стычки у барьера, встревожил его куда больше, чем странная агрессивность толпы.

Вдруг приборная панель негромко пискнула. Джейкоб поднял взгляд. Любитель автостопа? Здесь? Впереди, примерно в полукилометре, у обочины стоял человек, выставив циферблат своих часов так, чтобы он попал в поле зрения автомобильного локатора. У ног человека лежали две огромные сумки. Джейкоб пребывал в нерешительности. Но, в конце концов, только граждане могут попасть на территорию резервации. Он притормозил, проехав немного вперед. Ему показалось, что он уже где-то видел этого краснолицего толстяка в темно-сером деловом костюме. Пока человек торопливо семенил к автомобилю, согнувшись под тяжестью сумок, Джейкоб отметил, как колышется его объемистый живот. Человек наклонился и заглянул в машину, лицо его было усеяно капельками пота.