Александр Шапочкин - Первая заповедь Империи. Темная зона

А вот дядюшки и тетушки заставляли краснеть. Ни разу при жизни не высказывавшие благодарности отцу – они были просто счастливы подобным положением дел. И хотя ей уже несколько раз в исключительно вежливой форме командир отряда, расквартировавшегося рядом с ее домом, просил «не беспокоиться», она тем не менее считала своим долгом хотя бы подкармливать свежими фруктами и овощами бойцов, свободных от патрулирования.

К тому же сейчас это было особенно волнительно, учитывая, что прямо перед ее дверью отдыхал тот самый парень, прикончивший убийцу отца.

– Черный ворон! Ох, что ж ты вьешься да надо мое-е-ею головой! Ты добычи не дождешься, Черный ворон, я не твой… – пел, растягивая слова, мужчина «в оливе», подыгрывая себе на карманной синтез-органике.

Звали его Игорь. Краем глаза Яна заметила, как из окна выглянула мать, но, увидев любимую дочку, только грустно покачала головой и закрыла жалюзи.

– Очень красивая песня, трогательная, – сказала девушка, хотя ей совершенно не понравился мотив. – Сам придумал?

Слишком печальными были строки. Давили на и без того расшатанные событиями последних дней нервы.

– Нет, – просто и открыто улыбнулся парень, посмотрев ей прямо в глаза. – Как бы тебе сказать… Сама по себе эта песня древняя. Говорят, еще времен первой Российской Империи. Той, что еще на Земле была. Но понимаешь ли, я с Саратова. Планета такая есть, вблизи границ Квартарии Тенку.

– Это те, которые птички…

– Ну как «птички», – усмехнулся парень, – они вроде как непонятно что. Вроде и курицы, а вроде и нет. Во время Третьей Галактической Саратов наш в первые дни далеко за линией фронта оказался. Бомбить его с орбиты птицам было невыгодно – только планету портить. Вот и чистили его от нас, людей, при помощи истребителей, сами в бой вступать не рисковали. День за днем, двадцать четыре часа в сутки.

– И? – затаив дыхание спросила Яна.

Почему-то она всегда с замиранием сердца ловила каждое слово этого простого парня, который, в общем-то, был совсем не в ее вкусе.

– И истребители их прозвали «воронятами». Днище у них темное от антилучевой защиты. Как птица эта земная выглядела – не знаю, но видишь, как поется: «черный ворон». Так что песня эта в те военные годы стала нашей, Саратовской, партизанской. Ее у мобильных горелок, на привалах пели. Саратов наш – планета-джунгли, так что у моих предков много там, в сельве, блиндажей понакопано было. Куры быстро смекнули, что просто так нас не взять, клюв сломаешь людей из-под земли выковыривать…

Парень, потянувшись, снял с походного мангала телескопический шампур с нанизанными на него кусками маринованного мяса бараноса, потыкал его ножом и, удовлетворенно кивнув, протянул Яне. Улыбнувшись, глядя на то, как девушка аккуратно приняла исходящее ароматным дымом угощение, подхватил с принесенного ею блюда торамот и, подбросив его в ладони, с хрустом впился в сочный ярко-голубой бок овоща.

– …В общем, принялись тенку отлавливать партизан через повторяющиеся звуковые колебания, техника у них ой хороша была. Наши-то быстро смекнули, что, как и почему, норы свои изолировали, а вот птицы… Этим как в голову что-то втемяшится, так палкой не выбьешь. Курята они и есть, только большие и страшные, што писец! Так саратовцы динамики в лесу ставили да «Черного ворона» включали, а как появлялись каратели, так валили их пачками из РЗРК. Тенку, так поговаривают, эту песню теперь как огня боятся…

Слушая неспешную, немного непривычную речь парня, явно ездившего ей по ушам какой-то полумифической байкой, Яна аккуратно откусывала кусочки нежнейшего, хорошо пропеченного на углях мяса, следя за тем, чтобы горячий жир не капнул на ее кремовую блузку, и думала о своем.

– А вы всегда так вот… основательно? – спросила вдруг девушка.

– Что? – не понял Игорь.

– Ну, вы, военные, всегда так питаетесь? – Она бросила взгляд на вскрытые герметичные упаковки, из которых боец небольшим половничком то и дело вычерпывал остатки маринада, поливая им благоухающее мясо. – Я думала, что у вас все строже. Маскировка там, ну и все такое.

– Да нет, конечно, – вновь улыбнулся парень. – Это у нас «праздничный заказ». Неужто не слышала? Князь-то наш, барин новый, сегодня женился! Да не на ком-нибудь, а на самой Цесаревне. В «гражданском», конечно, пока вроде как живут, но не во грехе. Не бывает на войне подобных «грехов», и не до церемоний там.

– На войне?

– На войне, конечно! – уверенно кивнул Игорь. – Слыхала, небось, куда нашу Царицу-матушку с барином на их замковом лайнере занесло?

– Так это правда?

Конечно, Яна знала об исчезновении «Волги», как и о том, что нашли этот суперкорабль на другой стороне Млечного Пути, вот только как-то не верилось ей в подобные чудеса. К тому же видела она недавно обращение самой Зимневой, в котором она говорила о том, что была спасена из плена на Колхиде, и обвиняла все того же Князя Александрова в мятеже. Правда, потом пресс-офицер из Генеральной прокуратуры вещал о том, что эта запись – подделка и не соответствует действительности. Что, по мнению девушки, только подтверждало невиновность Леши.

А когда к концу этой недели в своем ежемесячном обращении к народу уже сам Великий Канцлер заявил, что Цесаревна находится в безопасности на Екатерине и в скором времени займет трон, принадлежащий ей по праву, она окончательно запуталась в происходящем. Больше Кузнецова не включала голоэфир, даже для того, чтобы посмотреть «Цвет Сакуры и тень от ели».

– Ну да, – ответил ее собеседник, а затем, повернувшись, крикнул одному из своих боевых товарищей: – Борь! Ваше Благородие, Машку за ляжку! Шашлычок готов, я долго повторять-то буду! Зови народ жрать, пожалуйста. А то передержим.

– Игорь… – Яна решилась вдруг задать давно уже мучивший ее вопрос, глядя, как исчезают с мангала стройные ряды выставленных на нем шампуров. – А кто вы на самом деле? Если не секрет, конечно.

– Мы-то? – Парень хмыкнул и на секунду задумался.

– Вы ведь не булатовцы из «Красной Зари»? – поспешила добавить девушка. – Ведь правда?

– Не… я как-то к технократам не очень, – улыбнулся Игорь, наливая в раскладной стаканчик золотистый напиток из герметичной упаковки и протягивая его ей. – Скажу честно, Яна, я и сам еще не очень разобрался – кто мы такие.

– Это как же так?

– А вот так. Нашему сводному отряду – без году неделя. Мы ж что? Мы же еще недавно чоповцами-овцами были, в основном бывшие военные и такая зеленка, как я, – самоучки. А вот с дюжину дней назад Батяня… ну, Борзов! Большой, такой, вчера к вам прилетал. Так вот, собрал всех нас, значится, и заявил, что отныне мы под Князем Александровым ходим, как часть некого «Специального научного корпуса», и что кто не согласен с его, ну, то бишь, Борзова решением, рапорт на стол, расчет – и свободен.