Аластер Рейнольдс - Звездный лед

В первый раз не случилось ничего особенного. Во второй раз Перри скорректировал маршрут, поняв, что путь воспроизведен неточно, – механизм слегка изменился со времени смерти Шена. И на втором проходе машины проявили себя. Они не спутали нового человека с Майком, но распознали прежнюю траекторию движения. Та четко отпечаталась в машинной памяти, переводя в состояние повышенной готовности при определении поведения, уже отмеченного как повторяющееся. К тому времени с момента гибели Майка прошли уже месяцы. Время для Януса значило не много.

Машинерия продемонстрировала обычное изобилие предупредительных сигналов. Следователь заметил изменение рисунков на стенах, их зафиксировали камеры и флекси его спутников.

– Стой! – скомандовал Перри.

Наконец-то люди спровоцировали определенный отклик чужой техники!

Хотя, что именно его вызвало, Перри сообразить не мог.

– Может, то, что Майк вышел на связь, сыграло…

Следователь сделал еще шаг, чтобы поставить ногу на поверхность ровнее.

Этого оказалось достаточно. Порог был перейден. Янус забрал следователя с той же молниеносной быстротой, с какой проглотил Майка Шена. Но на этот раз были свидетели, видевшие, как пол разверзся и человек исчез в дыре. Они попытались проломиться сквозь пол – напрасно, инструменты не оставляли и следа на поверхности. Да и все подспудно понимали – слишком поздно.

Постепенно картина прояснилась. Перри отважился повторить маршрут еще раз, вплоть до момента, когда символы на стенах поменялись. Он отступил и увидел, как иероглифы вернулись к прежней конфигурации. Шагнул вперед – снова изменились. Никто поначалу не мог сообразить почему. При следовании по любому другому маршруту ничего не менялось. Лишь через месяц все пришли к выводу, что Янус запрограммирован наказывать повторяющиеся действия и Шена он забрал потому, что тот всегда двигался одинаково.

Уже оформившуюся гипотезу проверить нетрудно. Следователи наметили несколько маршрутов через шестеренчатый механизм и много раз прошли строго по ним, наблюдая малейшие изменения символов. Как только те менялись, люди тут же изменяли траекторию. Опасная работа. Потому Перри заботился о том, чтобы добровольцы, вызвавшиеся работать в Пасти, награждались немалым количеством лишних рационов и киловатт-часов.

Последовали новые инструкции. Работающим в Пасти и везде, где поблизости находились спиканские машины, предписывалось никогда не повторять одни и те же траектории в одну смену, запомнить характерные конфигурации символов и наблюдать за ними. Кое-кто вырезал игральные кости из лишнего утеплителя от скафандров, сунул их в прозрачные пеналы и прикрепил к поясу. При планировании маршрута люди кидали кости, внося элемент случайности, даже если приходилось идти в два раза дольше.

Кажется, меры подействовали. Никто не знал, стоит ли избегать повторений в куполах и жилищах в Пасти и вокруг нее – ведь там Янус никому не навредил, – но большинство решило перестраховаться. Находясь внутри, они костей не бросали, не старались избегать повторений, но приобрели привычку каждые несколько дней переставлять мебель и аппаратуру. На ледовой же шапке, в куполах и туннелях Крэбтри, жизнь протекала нормально. Перри не видел нужды подвергать дополнительному стрессу людей, и так вынужденных справляться с невзгодами и неуверенностью. Если уж Янус пока не трогал их, то, скорее, не потревожит и в будущем. К тому же машины лежали в нескольких километрах внизу, невидимые под колоссальной тяжестью льда.

Но когда Перри выезжал один далеко от Крэбтри, эта зыбкая уверенность испарялась быстро. Он словно воспринимал себя рецепторами машин: единственный движущийся объект, следующий прямой линии сверхпроводящего кабеля. А внизу, подо льдом, машины будто ожидают момента, когда он перейдет некую границу повторяемости. Он успокаивал себя, говоря, что машины не достанут его через лед, но тут же другая часть его «я» напоминала: на Янусе ни в чем нельзя быть уверенным.

Потому, едва покинув Крэбтри, Перри уводил трактор от кабеля и ехал наобум, трясясь и дергаясь, – дорогу обработали только вдоль силовой линии. Когда терпение иссякало, он поворачивал назад, к ней, стараясь не упускать ее из виду. Иногда трактор отъезжал слишком далеко и терял дорогу.

Так получилось и на этот раз. Линия не показывалась очень долго, а когда показалась, шла совсем не под ожидаемым углом. Перри подумал, что мог по ошибке незаметно пересечь ее и теперь ехал назад, в Крэбтри. По идее, купол уже должен был показаться.

Перри даже хотел повернуть, когда лучи прожекторов высветили купол на фоне горизонта, отороченного вздыбленным льдом. Цель видна, можно наподдать газу. Трактор подпрыгнул на ухабе, на один леденящий душу момент потеряв контакт с поверхностью. На максимальной скорости трактор выдавал одну седьмую первой орбитальной Януса. Вождение на нем было искусством, каким Перри и не надеялся прилично овладеть. Теперь же глава шахтеров выбивался из сил, стараясь исполнить задание как можно скорее. Машина преодолела оставшееся расстояние и, дернувшись и проскользнув немного, остановилась у бесформенного, похожего на кусок теста, слабо светящегося основания купола. Близ него лежали два поддона для оборудования, но других машин видно не было. Перри вышел из трактора, стер иней с лобового стекла. Вокруг простиралась тьма, светились только купол и машина. Крэбтри исчез за горизонтом уже часы назад. Приемник в скафандре должен был принимать сигналы с транспондеров, но слишком много их отказало в последнее время. Без указывающей путь линии кабеля Перри не смог бы найти дорогу назад. Где-то в глубине сознания и так сидела боязнь потеряться и блуждать в кромешной мгле Януса, пока в скафандре не кончится энергия либо кислород.

Интересно, как долго Белла привыкала к подобному ужасу?

Купол был из стандартного набора для работы на кометах. Его зафиксировали камнепеной и добавили слой изоляции. И в том и в другом не было необходимости – разве что ради спокойствия. Уровень радиации на корме Януса был куда меньшим, чем в глубоком космосе, – большинство высокоэнергетических частиц летело медленней бывшего спутника. Даже гамма-излучение сдвинулось по частоте в рентгеновский диапазон. К тому же на корме не приходилось тревожиться о пролете сквозь межзвездный газ либо пыль. Вакуум здесь, наверное, был чистейшим в Галактике.

Перри поднял с задней площадки трактора коробку припасов и пошел к шлюзу. Там гость подождал, пока его скафандр обменяется сообщениями с замком, затем включил голосовую связь с куполом.

– Белла, это я, Перри. Можно войти?

Пришлось долго ждать, прежде чем ему ответил сухой, отрывистый, хриплый голос, в котором звучали и надежда, и подозрение: