Александр Шапочкин - Первая заповедь Империи

— Угу. В общем, я взяла одну ловкость, одну выносливость и два уровня той особенности, которую брал ты.

— Всё правильно! — похвалил я её, сам вбрасывая все четыре появившихся у меня очка во «Въедливого Зубрилу».

Теперь все мои навыки росли ровно на пятьдесят процентов быстрее. Можно сказать, была преодолена первая важная веха в правильном развитии любого персонажа.

— Ты прочитала «второе октября»?

— Только что, — Ксения закрыла все свои окошки, — у этого доктора явно был бзик на тему космоса. «Стикни» — огромный кратер на втором бывшем спутнике Марса Фобосе, а «Лимток» — ещё один кратер в этом кратере.

— Скорее, «бзик» был у его создателей. Игра-то, кстати, продвигалась в том числе и как образовательная — посвященная Солнечной системе и всему, что с ней связано. Что я считаю правильным. А то многие наши современники порой не знают, как называется их собственная планета…

— А я, кстати, когда летала на юбилейное заседание в Верховное представительство Организаций Планетарных Наций, видела то, что осталось от Марса, — немного грустно сказала Ксения, — жуткое зрелище…

— Ага, — согласился я, вспоминая голограмму Красной планеты, жестоко изуродованной метеоритными дождями, прошедшими после взрыва Земли и последующим катастрофическим столкновением с покалеченной Луной. — Ну, раз готова, пойдём общаться с мистером Джеком?

— Пошли.

— Нина, разорви приват!

— Выполнено.

— Ты там, кстати, как? Освободилась?

— Нет, Максим, — ответил искин, — извини!

Не обращая внимания на подхватившегося и сурово поглядывающего на нас сопровождающего, мы зашагали в сторону штабной палатки.

— Можете быть свободны…

Когда докладчик покинул кабинет и тяжёлая дверь с грохотом затворилась за его спиной, каменное лицо Великого Канцлера исказилось от бешенства. Чёрная полоса в его жизни продолжалась, никак не желая смениться белой, а неудачи следовали одна за другой.

Сын, проклятые инопланетяне, исчезновение «Волги», а теперь ещё и её появление на другом конце галактики, этот щенок Алексей, возомнивший себя невесть кем! И что самое поганое, во всех этих случаях он — ныне первый человек государства, просто не успевал среагировать вовремя.

Все старые планы летели к чертям! Не в силах более сдерживать душащую его ярость, чиновник взревел, словно раненый медведь, и, смахнув со столешницы папки с документами, вскочил со своего кресла. Тяжело дыша, мужчина прошагал к выдвинувшемуся при его приближении бару и, не глядя, схватив бутылку драгоценного золотого коньяка, выбил усилием воли пробку и присосался к её горлышку.

Немного отпустило. Дрожащей рукой Канцлер вынул портсигар, заполненный папиросами, каждая из которых стоила, как хороший импортный флаер, отсёк её кончик, с трудом попадая в разъём гильотинки, и поджёг её резким выбросом психокинетической энергии.

Тяжело опустившись на диван, чиновник горестно вздохнул. Вспышки неконтролируемой ярости уже давно стали для него настоящей проблемой, мешавшей работе, и оказались очередной, какой уже по счёту преградой на пути к заветной мечте. Виной всему был этот чёртов биоимплант, позволявший владельцу использовать «отрицательную псионику». Его личный врач постоянно твердил, что эта штука ведёт себя непредсказуемо, и советовал избавиться от него, пока он окончательно не слился с его мозгом, но как — как он мог добиться своего, не будь у него этой силы?! Как можно сопротивляться этим монстрам, способным залезть человеку в голову и…

Зарычав и чувствуя, как опять закипает, чиновник сделал ещё один большой глоток почти пятидесятиградусной жидкости, наслаждаясь болью в горле, вместе с которой ненадолго уходил и гнев. В конце концов — одна из этих монстров должна была стать женой его сына. Не просто должна — обязана! Но как же в последние несколько дней всё усложнилось!

А ведь он сам настоял, чтобы Ксения путешествовала к Екатерине именно на «Волге». Канцлер, конечно, позаботился о том, чтобы среди экипажа были его люди, но если бы он только знал…

И ведь теперь ничего не сделаешь. Супер исчез, а вместе с ним и девчонка, буквально выскользнувшая из его рук. Проблему Алексея теперь точно не удастся решить до коронации, если, конечно, он, Великий Канцлер, хочет сохранить для себя государство. Как, вообще, могло так получиться, что нуль-сигнал пришёл именно на не подконтрольные ему станции? Случайность? Или тщательно продуманная операция? Насколько всё было бы проще, если бы его люди первыми перехватили сигнал. Вот и остаётся беситься втайне от окружающих, глушить алкоголь, который Канцлер ненавидел всей душой, и думать, думать, думать!

Достав из кармана портативный коммуникатор, работавший на тайной персональной нуль-линии, в обход всех искинов, защиты и прочих технических наворотов Зимнего дворца, мужчина вставил его себе в ухо, резко нажав единственную имеющуюся на нём кнопку.

— Гена! Да, это я. Как там они? — спросил он, внимательно вслушиваясь в ответы. — Хорошо. Вот что, давай-ка потихоньку вводи их в состояние нормальной комы, чтобы, если понадобится, всегда была под рукой. Нет, пока не знаю. Да — приеду посмотреть… А понадобиться могут в любой момент! Я скоро буду. Отбой.

Приложившись ещё раз к горлышку, чувствуя, как быстро наливается пьяной тяжестью голова, чиновник забросил в рот таблетку нейтрализатора, зло раскусив её, прожевал, несмотря на жуткую, вызывающую тошноту горечь. Его мысли были целиком и полностью заняты другим. Нужно было в очередной раз срочно менять давно разработанный и тщательно продуманный план демонтажа и последующей замены правящей династии…

Зло рыкнув, Канцлер рассадил бутылку об пол, даже не понимая — сам ли он это делает или в нём говорит алкоголь.

Уже через час он был в лаборатории, холодным взглядом оценивая новую партию тел Цесаревны Ксении, воссозданных из обрезков ногтей, чешуек кожи, волос, слюны и крови, которые по его приказу еженедельно забирали у девушки заботливые врачи.

— Вольга… — Ксюшина рука легонько дотронулась до моего плеча.

— Да? — отпустив входной клапан штабной палатки, за который только-только схватился, намереваясь зайти внутрь, я обернулся к девушке.

— Можно вопрос? Наверное, немного личный…