Николай Романов - Гвардеец

Интерком повторил объявление.

Осетр поколдовал с клавиатурой местного информатория, и на мониторе появился план внутреннего устройства «Дорадо». Так, поглядим, как попасть на мостик…

Оказалось, не столь уж и трудно. Пройти к ближайшему лифту, а там — на два этажа вверх и по коридору, обозначенному цифрой «один». Ну разумеется, от мостика должен вести первый и только первый коридор, а от него уже должны расходиться второй, третий и так далее… Впрочем, вся палуба А на плане была выкрашена в красный цвет, а в графе меню «Доступ» значилось: «С целью обеспечения безопасности во все помещения, отмеченные на плане красным цветом, проникновение пассажиров запрещено».

Осетр вернул книгу в чемодан, выскочил из каюты, споро проследовал к лифту, вошел в кабину и нажал кнопку «Палуба А».

Над пультом всплыла триконка «Наберите код доступа».

Осетр растерянно нажал кнопку во второй раз.

На сей раз ожил интерком.

— Простите, сударь, господ пассажиров не ждут на палубе «А», — сказал строгий мужской голос.

— По интеркому меня только что вызвали к капитану, — объяснил Осетр.

— Назовите ваше имя, пожалуйста!

Осетр представился.

Через мгновение пол под ногами чуть дрогнул и тут же замер. Несколько секунд ничего не происходило, но вот стена-дверь исчезла, открывая доступ в коридор.

Рядом с лифтом стоял вахтенный. Выражение физиономии его было откровенно вопросительным.

— Пассажир Остромир Приданников, — сказал Осетр. — Меня вызвали к капитану.

— Попрошу подождать. — Вахтенный, не сводя глаз с гостя, буркнул что-то в висящую возле рта скобку микрофона.

На правом ухе у него висел наушник.

Прошло несколько мгновений, и вахтенный вытянулся, будто перед ним внезапно возник начальник:

— Слушаюсь!

Он повернулся к Осетру:

— Следуйте за мной, пожалуйста!

«По крайней мере арестовывать меня вроде бы не собираются», — почему-то подумал Осетр.

Мысль об аресте была, конечно, дикой, но для чего еще могут вызвать отпускника к капитану транссистемника, на котором оный отпускник летит?.. Только в одном случае — оный отпускник объявлен в общегосударственный розыск (слава богу, если ошибочно!), и велено его немедленно арестовать, где бы он ни находился…

Осетр и сам понимал, что это ерунда, но дурное предчувствие почему-то не покидало его сердце. Бывает иногда такое — вроде бы и не совершил ничего предосудительного, а глухая непонятная вина живет и живет в душе, незваная и тяжело переносимая…

Он двинулся следом за вахтенным, теряясь в догадках.

Впрочем, у вызова к капитану могла быть и иная причина — если кто-то из пассажиров нажаловался на кадета-«росомаху» Приданникова за неприличное поведение. В принципе давешняя зеленоволосая вполне могла. Судя по повадкам, дамочка была не из простонародья и не из шибко умных — такие вполне могут начать качать права. А на судне во время рейса капитан — это всё. И судья, и прокурор, и адвокат. Да и палач, к слову…

Вахтенный провел Осетра мимо череды затянутых перепонками люков, которые любой штатский ничтоже сумняшеся назвал бы словом «двери». Над этими самыми «дверями» красовались триконки с ничего не говорящими аббревиатурами. Глядя на эти триконки, Осетр быстро успокоился. Некоторые аббревиатуры могли вызвать улыбку.

«УХО», например. Или «ССУ»… Первое, наверное, — управляющий хозяйственным отделом. Командир горничных, стюардов и смотрителей за автоматическими уборщиками… А второе — система какого-то управления… Стратегического, к примеру… Ага, на гражданском судне… Скорее уж — специального…

Возле люка с триконкой «КОК» вахтенный остановился.

«КОК? — удивился Осетр. — Капитан очень крут?..»

— Вам сюда! — сказал вахтенный, кивая на люк.

Перепонка заколебалась и исчезла, недвусмысленно приглашая гостя зайти внутрь. Осетр беспомощно глянул на вахтенного и шагнул вперед.

Неведомый «КОК» оказался не слишком большим. Вместо трех стен тут были видеопласты, которые с первого взгляда можно было принять за большие окна. А со второго становилось ясно, что окна эти открываются вовсе не в забортное пространство — они показывали помещения судна: коридоры, по которым топали в свои каюты пассажиры, спешащие подготовиться к новому прыжку; кают-компании с непривычно пустыми столами; какие-то рубки, заполненные аппаратурой неизвестного назначения. На одном из видеопластов Осетр увидел собственную физиономию. Изображение было неживым, и сразу становилось ясно, что это документ.

Перед экранами висели виртуальные клавы, за некоторыми сидели люди в серой форме и с погонами на плечах.

Один из них, рыжеволосый тощий тип, повернулся к вошедшему Осетру, встал:

— Кадет Приданников?

Погоны были не армейские. Зато тон, каким задали вопрос, определенно был армейским. Осетр вытянулся и щелкнул каблуками:

— Так точно!

— Я командир охраны корабля майор Мурашко. — Рыжеволосый дернул подбородком совсем по-уставному. — Нам пришла хивэграмма от некоего Константина Константиновича с индексом «Воздух». Вам известно, кадет, кто такой этот самый Константин Константинович?

Осетр кивнул. Еще бы не известно!.. За позывным «Константин Константинович» скрывался штаб великого князя Владимира, а штабные хивэграммы для любого «росомахи» — приказ, требующий немедленного исполнения. Даже если ты простой кадет и находишься в законном отпуске… А индекс «Воздух» означал, что команда корабля должна оказать адресату хивэграммы любую посильную помощь. Даже если корабль — обыкновенное пассажирское судно, а адресат всего-навсего пассажир этого судна. Впрочем, чисто пассажирских судов, как известно, не бывает — любой пассажирский с виду корабль в случае необходимости может быть превращен как минимум в военный транспорт…

— Полученная хивэграмма касается вас, кадет, — продолжал рыжий майор. — Идемте со мной!

Майор Мурашко вывел Осетра из помещения с триконкой «КОК» и провел к помещению с триконкой, на которой значилось «456». Находились оба помещения на одном этаже. Судя по всему, место, куда Осетра привели, было каютой.

Зашли внутрь. Так и есть, каюта.

— Присаживайтесь вот сюда, кадет, — сказал майор. — Сейчас приказ, содержащийся в хивэграмме, будет выполнен. А я пока оставлю вас одного.

Осетр сел в кресло перед темным видеопластом на стене каюты.

Чпокнула перепонка люка за его спиной: майор вышел. А потом видеопласт расцветился, и на нем появился Дед. Собственной персоной.

— Вот ведь дьявол! — Майор Мурашко был зол, как непохмелившийся боцман со средневекового клипера. — Не могли они прислать хивэграмму чуть ранее?

Это был несомненно риторический вопрос, и Осетр не стал на него реагировать. Все равно рыжий майор в его ответе не нуждался. Просто приди приказ чуть ранее, когда еще не отвалил от «Дорадо» местный шаттл, и у майора было бы сейчас гораздо меньше хлопот…