Варвара Еналь - Мы остаемся свободными

– Шоколад так шоколад, – покорно согласился Федор, обнял Таис за плечи, и они направились к агрегату.

Тот сразу же начал предлагать еду, но Таис не успела проголодаться.

– Болтливый какой-то, – пробормотала она.

– Соскучился по людям. Часто тут бывали люди, а, Грум? – спросил Федор.

– Люди? – Грум замер на мгновение, зашипел, наливая горячий кофе с молоком в пластиковую прозрачную кружку с изогнутой ручкой.

Как только кружка оказалась полной, он выдвинул ее на поднос и уверенно пробасил:

– Людей тут давно уже не было. Пять лет, три месяца и семнадцать дней назад приходил последний раз человек устанавливать новейшие технологии. Ему дали четыре часа времени на работу, и он был из последнего поколения людей, которых называют управляемыми. Раньше таких не было.

– Раньше – это когда? – тут же уточнил Федор.

– Раньше – это на момент моего создания. Я – устаревшая машина, обслуживающий агрегат. Подобных мне лонов списали на тот момент, когда меня решили поставить на крейсер. Я просто оказался наиболее дешевым вариантом для обслуживания людей, а люди сейчас в меньшинстве, и вкладывать большие средства в них никто не желает.

– Что значит – в меньшинстве?

– Людей почти не осталось, только машины. Управляемых людей держат в определенном количестве для обслуживания машин – это самая дешевая рабочая сила. Но в последние пять лет научились обходиться и совсем без них, люди сюда не приходили, двадцать первые и двадцать третьи сами устраняли все неполадки на крейсере.

– Кто это такие, двадцать первые и двадцать третьи?

– Маленькие прозрачные роботы – это двадцать первое поколение роботов, а те, что побольше, – это двадцать третье. Новейшие технологии, которых раньше не было. Откуда взялись – этого не могу знать. Я всего лишь наливаю кофе и развожу картофельное пюре. Но что знаю, то расскажу.

Грум грустно хрустнул где-то внутри и выдал горку шоколадных конфет в пластиковой вакуумной упаковке.

– Тогда что значит управляемые люди? – снова задал вопрос Федор.

Таис молчала, удивленно слушая откровения пищевого агрегата.

– Люди с чипами в головах. Никто уже не живет без чипов. Я давно не видел таких людей, как вы, которыми нельзя управлять. На Земле всем управляет Международный сенат – там главный центр, которому подчиняются все роботы и все люди. И я в том числе, и крейсер Иминуя. И те другие три крейсера, которые прилетели сюда, выполняют задание Сената.

– Задание Сената? Значит, напасть на станцию им поручил Международный сенат? – недоверчиво уточнил Федор и взял кружку с горячим кофе.

– Тут все выполняют поручения Сената. Там и заседают лучшие электронные умы роботов. Они и решают все. Люди им подчиняются, потому что теперь люди могут существовать только с чипом в голове. Чипы я чувствую, и тот парень, что приходил, – он тоже носил такой же и делал только то, что ему велели. Он загрузил новые программы, выпил две кружки кофе, съел четыре бутерброда с колбасой и рыбным паштетом. Он называл меня «консервной банкой» и совсем не желал со мной разговаривать. После него не было никого, а Иминуя и остальные роботы вовсе не желают общения. Я для них – что-то вроде старья, на которое и внимания обращать не стоит.

– А тебе так важно с кем-то общаться? – удивленно спросила Таис и оглядела большую квадратную машину, встроенную в стену.

Фасад Грума был выполнен из темного глянцевого пластика, на нем привычными кнопками светились точки управления: вызов меню, заказ меню, отправка посуды в мойку. Справа у агрегата находились дверки шкафа, где можно было самостоятельно взять нужную посуду, если не доверяешь эту функцию машине.

Дон Грум – это, выходит, робот класса лон. Похожий на лонов-нянек. Только это – лон-повар. Возможно, на станции тоже стоят похожие роботы, только Таис не обращала на них внимания.

– Конечно, – с ноткой возмущения в голосе протянул Грум. – Я создан для общения с людьми. Я приветлив, услужлив, я обязан заботиться о людях. Благополучие людей – это мой приоритет. Как я могу выполнять свои программы, когда управляемые не обращают на меня никакого внимания? Только с вами и удалось поговорить за последние пять лет. По-человечески.

– Фига себе. По-человечески. – Таис покачала головой, но Федор на эти слова совсем не обратил внимания.

– То есть ты хочешь сказать, что на Земле всем заправляют какие-то роботы нового поколения? И в Сенате тоже роботы? А Гильдия чем занимается?

– Какая Гильдия? – не понял Грум.

– Торговая гильдия, которой принадлежат станции. Она есть? Она существует?

– Чего не знаю, того не знаю. Была когда-то Гильдия, это когда меня только запускали в производство, но я не работал на нее. Какое-то время я стоял в торговом центре, где ходили настоящие люди, а не только роботы. Тогда еще не было управляемых. Потом началась война, торговый центр разбомбили. Я уцелел чудом, и меня нашли управляемые. Я их сразу почувствовал, их чипы легко связывались с моими платами. Можно было общаться без разговоров, только не очень-то желали управляемые общения. Им лишь бы выполнить свою работу и получить дневной паек. От них никакого толку нет совсем. Ненастоящие они люди.

– Война была? – нахмурился Федор.

– Война. Девять лет назад. Не знаю, кто напал и за что воевали. Я стоял без дела два года в разрушенном центре, пока меня не нашли управляемые и не поместили на крейсер. Здесь я уже семь лет работаю. Если это можно назвать работой.

– Как много мы пропустили, – тихо проговорил Федор.

Таис взяла свою кружку с кофе, подула на горячую жидкость и, почувствовав требовательное царапанье у левого колена, посмотрела на возмущенного Пушистика. Тот хотел есть. Вернее, лопать, потому что слово «есть» было слишком мягким для обозначения того, как фрик поглощал пищу.

Пуш хотел трескать, жрать, лопать, то есть ему нужна была еда. Многоножки, судя по всему, давно уже переварились в его чреве.

Ладно, вот тебе шоколад, зверюга. Сейчас не до тебя. Сейчас надо бы обдумать ту информацию, что донес до них Грум. Обрывки головоломки, кусочки настоящего прошлого. Не придуманные, не занесенные в цифровые файлы учебников.

– Значит, была война. А после остались только управляемые люди. А ты можешь проникнуть в файлы Иминуи? – спросил Федор, все еще державший в руке дымящуюся кружку.

– Иминуя – это другие роботы. Другие технологии. Мы для них – железяки бесполезные. Прошлый век. Я и близко не могу подобраться к ее файлам. У нее же не файлы, у нее что-то другое.

– Вот именно, – тут же согласился Федор. – Иминуя – это что-то другое.

– Ну вот, Тай, мы и докопались хоть до какой-то правды. Была война, и теперь людей на Земле почти не осталось. Про станцию забыли вовсе.