Ромина Рассел - Зодиак

Приведет ли теперь судьба кого-нибудь, чтобы спасти Стэнтона и папу, если они попали в беду? Или, может, я должна бросить все дела и стать тем, кто найдет их? Если бы только я могла включить сейчас эфемерид…

Сквозь туман тягостных раздумий я смутно различила знакомую фигуру, которая направлялась прямо ко мне, с каждым шагом обретая четкость. Я едва поверила своим глазам.

– Доктор Юста?

– Достопочтимая Святая Мать. Какое счастье, что я встретил вас вовремя. – Однако он совсем не выглядел радостным. Бусинки глаз буравили меня.

– Что вы тут делаете? – Я протянула к нему руку для приветствия, но она прошла сквозь воздух. Снова голограмма.

– Посол Сирна проинформировала нас о вашем намерении выступить на Пленуме. Вы не должны этого делать. Вы опозорите наш Дом.

– Но, доктор, я…

– Над Раком будет потешаться вся Галактика. Разве наши люди, которые и так безмерно страдают, заслуживают такого удара?

– А другие Дома должны оставаться в неведении? – спросила я, чувствуя, как пылают мои щеки. – Я не могу молча стоять в стороне.

Его лицо исказилось от гнева.

– Ваш собственный Дом в большой беде, адмирал Криус приказывает вам вернуться. Он и отправил меня привезти вас домой.

Он показал мне подписанный Криусом приказ, я скосила глаза на виртуальный документ и пришла в замешательство. Криус не наделен такой властью, чтобы приказывать мне. Он – военный Консул, поэтому может руководить мною только в военное время и только в том случае, если он и большинство Консулов проголосуют за то, что моя жизнь в опасности. Но это было неправильным.

Доктор Юста посмотрел в сторону:

– У меня есть еще одно срочное дело. Я должен идти. Но послушайте меня, Хранитель. Не выступайте на Пленуме.

Голограмма доктора растворилась. Я стояла, хлопая глазами и медленно выходя из ступора, когда передо мной возник Матиас и нежно потряс за руку:

– Роу, я искал тебя повсюду. Сессия уже началась. Нам надо идти.

– Да, верно, – кивнула я, все не в состоянии прийти в себя. – Ты нашел своих родителей?

– Да, мы поговорим позже. А сейчас надо торопиться.

Мы шагнули в красную трубу с эскалатором. Сквозь ее стены все виделось в кроваво-красном цвете. Меня все еще трясло после разговора с Сирной, да и встреча с доктором не прибавила уверенности, как и совет Матиаса прошлой ночью. Я все еще не имела четкого представления, что говорить, и чувствовала себя неуверенно. Мы вышли из трубы, и Матиас проводил меня на первый этаж, где перед нами сами собой распахнулись круглые двери. Перед нашим взором предстала огромная сферическая сцена с потрясающей акустикой. С виду это был полый шар, обтянутый темной стеганой тканью, какой изнутри обивают шкатулки с драгоценностями. Вдоль округлых стен крепились ярусы гладких хромированных сидений, а виртуальные экраны плавали в воздухе, точно мерцающие цветные окна.

Когда мы вошли, шар был почти пуст, но воздух казался спертым до предела. Вся верхняя половина являла собой один огромный голографический передатчик. Несколько вялых голографических призраков, словно плывущие облака, летали под потолком, глядя вниз.

Когда я взглянула на них, меня осенило, что было не так с доктором Юстой: это был не голо-призрак. Как он мог проецировать свою голограмму с самого Дома Рака без малейших временных потерь? Он говорил со мной так, будто сигнал шел откуда-то поблизости.

Матиас потянул меня за руку, и пришлось прибавить шагу, чтобы поспевать за ним. Он вывел меня на арену. Для сессии Пленума в нижней части шара Овенцы соорудили временную сцену, обращенную к высоким позолоченным креслам, стоящим дугой. Это были места для послов. Как только я ступила на сцену, сразу подлетели и стали кружить вокруг меня три жужжащие, как мушки, микрокамеры. Вот уж не знаю, почему Ниши так любит быть в центре внимания. Глядя со сцены на огромную арену, я с трудом сдерживала порыв сбежать отсюда прочь, и единственное, что останавливало меня, – это надежда на финишную прямую. Если смогу убедить хотя бы несколько Домов, что мы в опасности, значит, у нас будут союзники. И это дело станет общим.

Я потерла вспотевшие ладони о желтый костюм с четырьмя нашитыми серебряными лунами. Выглядела я, конечно, не слишком презентабельно: совсем девчонка, низенького роста, едва видна из-за трибуны, да и одета неподобающе. Мне даже пришлось привстать на цыпочки, чтобы увидеть мою малочисленную публику, состоящую из семи спящих послов и их свиты – студентов и помощников. День был уже на исходе, и по усталым лицам послов явственно читалось, что слушать еще чью-то речь у них нет ни малейшего желания.

Посол Дома Овна Элбор Экас, с кирпично-красным оттенком кожи, восседал в центре. Его богатый меховой наряд не скрывал ни двойного подбородка, ни огромного живота. Рядом с ним сидел худой и длинный, как рельс, человек с лицом, похожим на лезвие ножа. Табличка гласила, что он посол Дома Скорпиона Харон. Кресло посла Дома Девы, как и нескольких других, пустовало.

Я заметила Сирну. Скрестив руки на груди, она откинулась назад, угрюмо поглядывая в мою сторону. Надо было с ней пообщаться поближе, как только меня назначили Хранителем. Столько всего, что следовало бы сделать!

Криус прав, приказывая вернуться домой. Мать Ориган завоевала преданность людей своими поступками. Я же не сделала ничего, только в самый тяжелый момент исчезла.

Матиас стоял по стойке смирно в синей ракианской униформе рядом с главным входом. Я уже собиралась начать свою речь, как вошел Хайсен. Выглядел он блистательно в темно-сером придворном костюме. Он поздоровался с представителями каждого Дома, а затем подмигнул мне, и внутри у меня все сжалось.

Он занял место за послом Дома Весов, стильным бородатым блондином, на чьей табличке значилось: «Посол Фрей». Наклонившись вперед, Хайсен что-то шепнул Фрею, и оба улыбнулись, будто некой шутке, известной только им двоим. Я глубоко вдохнула и произнесла официальное приветствие, которому меня учил Матиас:

– Приветствую вас, ваши превосходительства, достопочтимые дамы и господа. Благодарю за оказанное внимание.

Лица Сирны, доктора Юсты и Матиаса стояли перед глазами. Все-таки их слова заставили меня сомневаться.

Но разве я не права, настаивая на честности, когда мы имеем дело с самым бесчестным врагом? Окус манипулирует людьми, делая вид, что его не существует. И я была бы ничуть не лучше, если бы тоже стала манипулировать, обвинять в кровопролитии армию, о которой твердила Сирна, или еще кого-нибудь? Не к такому ли выводу клонит это чудовище – что он стал козлом отпущения в более тяжком деянии?

Мне нужно одно: чтобы Зодиак объединился. И неважно, каким именем назвать преследующее нас зло, что-то или кто-то стоит за этим, и записи корабля, по крайней мере, смогут доказать, что мы подверглись психоатаке. Когда же Мойра придет в себя, то сможет подтвердить, что это был Окус. Тогда и я поддержу ее.