Орсон Скотт Кард - Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

– Не знаю, зачем люди распространяют такие штуки, – сказала Карлотта.

– Какие? – спросил Боб, обрадовавшись поводу отвлечься от утомительной для глаз работы.

– Да эти глупые суеверные драконы на счастье. Их уже небось десятки.

– О да! – согласился Боб. – Они повсюду. Я их уже вообще перестал замечать. И почему именно драконы?

– Этот, кажется, появился раньше других. Во всяком случае, я его увидела первым, и с ним вот этот стишок. Если бы Данте творил сегодня, он бы нашел в аду местечко для тех, кто запустил эту моду.

– А что за стишок?

– «Полюбуйся зверем сам и отправь его друзьям. Это чудо из легенд всем приносит хеппи-энд», – процитировала Карлотта.

– Ну да, драконы способствуют счастливому концу. Но что именно это значит? Что ты умрешь счастливым или будешь счастливым до конца?

Карлотта засмеялась.

Боб, которому надоело разбирать почту, продолжил разрабатывать тему:

– Драконы не всегда приносят счастье. В Боевой школе армию Драконов даже расформировали, настолько ей не везло. Ее возобновили потом для Эндера и, несомненно, дали ему лишь потому, что считалось, будто она приносит несчастье, а начальство пыталось создать Эндеру максимум трудностей…

Тут Боба посетила мысль, и, хоть она мелькнула лишь на миг, он встрепенулся.

– Перешли-ка мне эту картинку.

– Да она у тебя тоже наверняка есть в десятках писем.

– Искать не хочу. Перешли мне ее, пожалуйста.

– Ты еще под именем Летти? Это ведь ты его уже две недели не менял?

– Пять дней.

Через несколько минут картинка попала к Бобу, и он сразу же стал пристально в нее вглядываться.

– Что тебя так заинтересовало?

Боб поднял взгляд и увидел, что Карлотта на него смотрит.

– Не знаю. А чего ради уделять внимание тому, что я уделяю внимание этой ерунде? – ухмыльнулся Боб.

– Потому что ты считаешь ее важной. Ты умнее меня почти во всем, но там, где дело касается тебя, я разбираюсь гораздо лучше. И знаю, когда тебя что-то по-настоящему интересует.

– Да вот – соседство дракона и слова «end». Конец обычно не считается счастливым. Почему не написали «ждет счастье» или «счастливая судьба»? Зачем именно «счастливый конец»?

– А что?

– Конец. End. Эндер. И армия Эндера называлась «Драконы».

– Ну это за уши притянуто.

– Погляди на картинку. Вот тут, в середине, где такой сложный растровый узор, – одна линия размыта. Точки разбросаны практически случайным образом.

– Мне это и кажется случайным шумом.

– Если тебя держат в плену, но дают доступ к компьютеру, зато каждый бит почты смотрят под микроскопом, как ты передашь весточку на волю?

– Но ведь ты не думаешь, что это…

– Пока не знаю. Но раз уж я об этом подумал, то имеет смысл покопаться?

Боб уже передал дракончика в графическую программу и изучал линию сдвинутых точек.

– Да, вся эта линия – случайный набор. Он здесь не к месту, и это не просто шум, потому что остальные части картинки не повреждены – вот только эта линия чуть изломана. А шумы распределились бы по картинке случайно.

– Так посмотри, что это, – сказала Карлотта. – Гений у нас ты, а я всего лишь монахиня.

Вскоре Боб выделил линию в отдельный файл и стал изучать информацию в виде двоичного кода. При попытках рассмотреть этот код как текст в однобайтовой или двухбайтовой кодировке смысла не получалось, но его и не могло быть – иначе письмо никогда бы не попало в Сеть. Значит, если это действительно письмо, оно должно быть как-то зашифровано.

Несколько часов Боб писал и пробовал различные программы расшифровки. Он пробовал математические структуры и графические интерпретации, но понимал, что на самом деле здесь не может быть подобных сложностей, потому что автор письма не мог пользоваться компьютером. Это должно быть что-то относительно простое, что будет видно при поверхностном исследовании.

И потому Боб вернулся к попытке интерпретировать двоичный код как текст. Скоро он нашел схему, которая выглядела перспективной. Двухбайтный текстовый код, но сдвинутый на одну позицию вправо, кроме случаев, когда сдвиг вправо давал осмысленные символы – в этом случае сдвиг был двойной. При этом настоящий символ не мог появиться ни в одной программе просмотра файла.

Одна строка, обработанная подобным методом, состояла только из текстовых символов, которые вряд ли могли бы появиться случайно. Но вторая строка содержала мусор, с виду совершенно бессмысленный.

Тогда Боб сдвинул ее влево, и она тоже оказалась заполненной текстовыми символами.

– Врубился, – объявил Боб. – И это в самом деле письмо.

– И что в нем сказано?

– Понятия не имею.

Карлотта заглянула ему через плечо:

– Это даже не язык. Символы не разбиты на слова.

– Это нарочно, – объяснил Боб. – Если разделить на слова, это бы выглядело как осмысленное сообщение и вызывало бы желание расшифровать. Самый простой способ для любителя расшифровать язык – проверить длину слов и частоту появления определенных групп символов. В общем языке надо было бы искать буквы «а», слова «the» и «and» – такого рода вещи.

– А ты даже не знаешь, на каком это языке написано.

– Нет, но, скорее всего, на общем – его посылают человеку, у которого заведомо нет ключа. Значит, сообщение должно поддаваться расшифровке, а это подразумевает общий язык.

– Тогда шифр должен быть и трудным и легким одновременно?

– Да. Легким для меня, трудным для других.

– Ладно, перестань. С чего ты взял, что оно адресовано тебе?

– Эндер. Дракон. Я был в армии Дракона, как почти все они. Они знают, что там собраны все они, кроме меня. А я единственный человек, с которым, как им ясно, они могут связаться, не зацепив никого лишнего.

– У вас что, был какой-то свой шифр?

– На самом деле нет, но у нас есть общий опыт – сленг Боевой школы, какие-то рассказы, – в общем, скоро будет ясно. Я его должен расколоть, потому что узнаю слово, которое никто другой не мог бы узнать.

– Это если письмо от них.

– От них, – отмахнулся Боб. – Они понимают, что я сделал бы. Нашел бы это слово. Подпись разошлась повсюду, и код сейчас в миллионах компьютеров, но никто не знает, что это код, потому что люди видят смысл и не ищут более глубокого. Это не письмо, а фишка – для всех, кроме меня.

– Ты убедил меня – почти.

– Я его расколю раньше, чем спать лягу.

– Ты еще слишком мал, чтобы пить столько кофе. Аневризму себе заработаешь.

И сестра Карлотта вернулась к своей почте.

Поскольку буквы не делились на слова, Бобу пришлось искать какую-то другую систему, чтобы выделить смысл. Не было сочетаний двух или трех букв, которые не вели бы в явный тупик, но это Боба не удивило. Если бы он составлял такое сообщение, он бы опустил все артикли, союзы, предлоги и местоимения, которые только мог бы. И даже не в этом дело, почти все слова наверняка были бы нарочно написаны с ошибками, чтобы не было повторений. Но некоторые слова будут написаны верно, и это те, которые незнакомы людям, чьи корни не лежат в субкультуре Боевой школы.